– Ексель-моксель, – очумело озираясь, сказал Фомичев потом. – А ведь правда!
– Вы что-то видели? – резко повернулся к нему Журанков.
– Ну да! Только очень коротко… проблеском. Ночной океан, вроде светать начинает… Лунища. И гористый темный контур вдали на воде. Чертовщина какая-то!
– Тест завершен, – сказал Журанков. – Мы снова свободны. Спасибо.
– На острове Таити жил негр Тити-Мити, – с враждебной веселостью сказал Корховой. Наташа подошла к нему ближе.
– А ты что? – спросила она его вполголоса. – Неужели не мелькнуло?
– Еще как мелькнуло, – ответил Корховой, скалясь. – Мелькнуло, что ты, мать, сильно располнела за это время.
Наташа покраснела.
– И все? – разочарованно спросила она.
– А чего бы тебе хотелось?
– Странно, – тихо сказала она и отошла. Корховой смотрел ей вслед, морщась, как от кислого.
– Леонид Петрович, – спросил Вовка, – а хижину Гогена вы видели?
– Хижину?
– Ну да.
Фомичев огорченно помотал головой.
– Нет… Не видел никакой хижины. Да я и не слышал никогда про хижину Гогена. Если б и увидел – не узнал. Но там вообще вроде как ночь, – он искательно поглядел на Журанкова, на Вовку. – Лунная дорожка на воде шириной с Тверскую. Океан… Наверное, – смущенно улыбнулся он, – у меня очень простые мечты, типа позагорать да выкупаться.
Все молчали. Фомичев окончательно смутился.
– Но с чего мне ночь привиделась? – пробормотал он. – Наверное, потому, что я по лунной дорожке плавать очень люблю…
– Леня, хватит, – сказала Катерина. – Уже не смешно.
– Позвольте вас поздравить, – церемонно сказал Журанков. – У вас великолепное воображение.