— Изгоняют? Вы так это восприняли? Что я вас
— Все нормально, — сказала Крошка Нелл, изобразив на лице такую трагедию, что довела бы до слез самого воинственного члена израильского кнессета. — Мы привыкли к трудной жизни. И к тому, что нас сильно недооценивают.
— Погодите, погодите, я же… я не хотел сказать… Извините. Простите. Слушайте…
Они все влились в команду, но успели внушить Моррису такой комплекс, что он покрутился и полностью автоматизировал машинное отделение — автоматизировал его настолько, что теперь едва палец о палец нужно было ударять, чтобы там все работало. К тому же он установил столько всяких удобств, что мало кому
Со временем Моррис понял, что им пользуются, но от этого его муки совести лишь усугубились. В конце концов, если бы он действительно считал, что его братья-арабы такие же, как и все остальные, у него не должно было быть проблем с тем, чтобы послать их к черту; именно его подобострастие и доказывало предвзятость его мнения. Он понимал, что ему надо бы стать пожестче, но, боясь зайти в этом слишком далеко и оказаться настоящим деспотом, он ничего и не делал. Зато его братья и, разумеется, сестра делали все возможное, чтобы не дать Моррису выйти из этого душевного тупика.
— Привет, родственники! — сказал Моррис на этот раз, остановившись у люка машинного отделения, словно застенчивый лакей. — Сегодня получка, здорово, да?
Близнецы сидели вокруг столика, играли в криббидж, делая вид, что им скучно, что скука их просто
—
Моррис побелел. Его не выпустят, как следует не поиграв на нервах, а приглашение выпить кофе — особенно плохой знак. Он осторожно подошел к карточному столу, протягивая конверты с деньгами, и попробовал вежливо отказаться:
— Мы придем в бухту через пять минут, мне нельзя надолго отлучаться.
— Ладно, — сказал Маугли, не отрываясь от карт. — Не заставляй нас тебя
— Действительно, — поддакнула Крошка Нелл, — не обязательно принимать наше приглашение. Мы же не кровные родственники.
— Хотя вот, — добавил Оливер, — твой отец всегда к нам с уважением относился.
Через секунду Моррис сидел за столом, из чашки, которая стояла перед ним, шел пар, а Хитклиф сказал:
— Знаешь, о чем мы только что говорили?
Догадаться было несложно.
— О Палестине?
Хитклиф кивнул.
— Мы предавались воспоминаниям. Вспоминали былые времена, хорошие и плохие, детство на Западном берегу…
— Хитклиф, вам и года не было, когда отец увез вас в Лондон.