– Не знаю. Наверное, бывают у жизни какие-то исключения. Или нет?
– В какой-то мере зависит от тебя. Я не стану таким исключением?
– Ты? Нет, ты не станешь.
– Чего-то ты сегодня какая-то грустная и печальная. Может – пойдем погуляем?
– Не хочу ничего. Надоело. Хочу сейчас покоя и тишины…
В результате мой друг снова очутился в миноре и долго рассматривал стакан, из которого пил, можно подумать, что не видел его никогда. Разговор почему-то перекинулся на Северную Столицу, где мы постоянно бывали, но имели прямо противоположные впечатления об этом городе, несмотря на мое перед ним преклонение.
– Всякий раз, уезжая в Питер, радуюсь, – говорил он мне, – люблю этот город, нравятся его люди. Зато каждый раз, возвращаясь в Москву, ощущаю, что я дома. Мне приятен бешеный ритм улиц, нагромождение стилей в фасадах домов, обилие разных людей, как хороших, так и не очень. Это мой дом.
– А я Питер вот иногда люблю до отчаяния, а иногда просто ненавижу, – задумчиво сказала я, доставая новую бутылку из холодильника. – Ветер все время, лета почти не бывает, менты какие-то не такие, вечно там что-то падает, даже бандиты и те хуже московских.
– Почему – что-то падает? – явно не понял он. Интересно, что против всего остального, что я озвучила, вроде как не возражал.
– Не знаю, почему. Иду как-то по улице, в центре, рядом с площадью, где памятник Сахарову стоит. Дома везде старые, сто лет без ремонта… вдруг – бац! Прямо напротив меня, на другой стороне улицы, шлепается вот такенный кусище лепнины! Падает на чью-то машину. На машине вмятина, кусище разбивается на множество мелких кусочков, сигнализация заверещала. А у меня рот раскрылся и не закрывается. Зато жильцы, глупые – кто тут же голову из окна высунул, кто на балкончик вышел, а кое-кто на улицу выбежал, и стоят прямо под тем местом, откуда кусок упал – с крыши. А там может все еле держится и еще отвалится! Вот и ходи так по центру города.
– Ну, это просто тебе так повезло. Редкий случай. Никогда ничего подобного…
– Да, редкий? Однажды, прямо передо мной упала бутылка, еще раз пролетел сброшенный сверху карниз, а еще раз прямо сзади грохнулся пустой деревянный ящик, в каких помидоры на рынке продают. И еще помидор прямо в голову попал, ими какой-то укурок из окна швырялся. Но не знаю, считается ли это. Ну, а уж зимой там вообще страшно – то сосулька на бóшку свалится, то снег, то лед… В общем, не ходи в Питере под окнами.
Потом мы чего-то ели и пили, а когда пить и жевать стало почти невозможно, разговор незаметно и неожиданно переместился на тему наших бывших. Он рассказал о своей разведенной жене, я про бывшего мужа. После того, как мы старательно перемыли им кости, впали в алкогольное самоуничижение и решили, что составляли, скорее всего, плохие пары. Не подходили своим бывшим физически.
– А какой, по-твоему, должна быть хорошая жена? – почему-то спросила я. – Что она должна уметь и делать?
– Ну-у-у-у… Во-первых – заранее знать мужнину точку зрения… А зачем тебе, собственно? Ты же женщина?
– Меня можно и за мужика считать, у меня работа мужицкая.
– Всех женщин можно за мужиков считать, они не визжат, когда брови себе выщипывают. А сама-то что думаешь?
– Ничего не думаю, я знаю. Как любил говорить мой бывший – хорошей жене главное выпускать мужа из дому с пустыми яйцами и полным желудком. Это в смысле – мужик должен быть вкусно накормленным и хорошо оттраханным.
Алекс громко и неприлично заржал. Меня просто бесила эта его манера.
– Когда я первый раз услышала от него это, – продолжила я, – думала сама уссусь со смеху. А ведь правда!