Подарок мертвеца

— Он не такой, как остальные, — сказала я. — Сет Кениг.

— Точнее?

— Он очень напряженный, — покачала я головой — очень серьезный. Не похож на обычного представителя закона.

— Ты втюрилась в него?

— Не-а, — засмеялась я. — Он для меня слишком стар.

— Насколько стар?

— Ему, наверное, уже за сорок.

— Но, судя по твоим словам, он в хорошей форме.

Иногда я не могу должным образом оценить поддразнивания Толливера.

— Я говорю не о его теле. Я говорю о его голове.

— Ты не могла бы выражаться немного точнее?

— Думается… — Я колебалась, неуверенная, как выразить свои мысли. — Думается, он испытывает не только профессиональный интерес. Может, он одержим.

— Тобой, — очень ровным тоном сказал Толливер.

— Нет. Табитой. Не лично ею, — с трудом старалась я подобрать слова. — Он одержим загадкой этого дела. Знаешь, как некоторые люди проводят большую часть жизни, пережевывая случай с Лиззи Борден[10]? Это же бесплодное занятие, поскольку все вовлеченные в дело люди уже мертвы и похоронены. Но до сих пор все время появляются посвященные этому книги. Думаю, именно так Сет Кениг относится к Табите Моргенштерн. Посмотри на записи его работы. Он не сделал ничего стоящего с тех пор, как работал над ее делом. И вот он здесь, человек, на которого всегда можно положиться. Не из-за Табиты как личности, не из-за Дианы и Джоэла, а из-за этого загадочного случая. Он относится к этому делу так же, как некоторые полицейские в Колорадо относились к той маленькой девочке, убитой в собственном доме.

— Маленькая королева красоты…[11] Итак, ты думаешь, что Сет так же зачарован делом Табиты, как некоторые люди зачарованы тем делом?

— Думаю, это возможно. И мне сдается, это опасно.

Я села рядом с братом на край кровати и поняла, что смотрю на фотографию, которую он прикрепил к раме зеркала, — эту фотографию он возил с собой повсюду. На снимке были изображены Камерон, Марк, Толливер и я. Мы улыбались, но не искренне. Марк смотрел слегка свысока, отличаясь от остальных круглым лицом и крепким сложением. Камерон стояла слева от меня и глядела в сторону, поэтому получился только ее профиль. Ее светлые волосы были завязаны в хвост. Толливер и я стояли в центре, 0н обхватил меня рукой за плечи. На первый взгляд меня и Толливера можно было принять за брата и сестру: оба темноволосые, бледные и худые. Но тот, кто проводил с нами хоть немного времени, замечал, что лицо у меня длиннее и уже, чем у Толливера, — у брата лицо практически квадратное, а глаза темно-карие. Хотя мои темные глаза часто путают с карими — люди всегда видят то, что ожидают увидеть, — на самом деле я сероглазая. Губы у Толливера тонкие, отличной формы, а мои — полные. В подростковом возрасте у Толливера была угревая сыпь, и поскольку ее не лечили, на щеках остались шрамы. Моя кожа гладкая и чистая. Толливер притягивает к себе женщин, а мне с противоположным полом не очень везет.

— Ты просто пугаешь их, — тихо произнес Толливер.

— Я говорила вслух?

— Нет, но я могу проследить за ходом твоих мыслей. Ты единственный экстрасенс в нашей семье.