— Моя фамилия Беркович, — повторил старший инспектор, так и не сумев отвести взгляда. Ему казалось, что теперь он до конца разговора привязан к ее глазам, к тучке на голубом небе, к молниям, которые обязательно сверкнут, когда он спросит о главном. — А вас зовут…
— Рина, — голос прозвучал удивленно, будто женщина то ли впервые называла свое имя вслух, то ли не понимала, как мог следователь не знать ее имени, ведь он наверняка справился у полицейского, стоявшего за дверью, а тот уже задавал этот вопрос.
— Рина Альтерман? — уточнил Беркович.
Ответа он не услышал, да и что она могла ответить на вопрос, который посчитала риторическим?
— Натан… — сказала она. — Я не понимаю…
Грозовые тучи в ее глазах скрыли голубизну неба. Сейчас начнется ливень, и разговаривать станет невозможно.
— Вы работаете… — Беркович сделал паузу.
— В магазине, — тучи продолжали скапливаться, застилая небо, но уже не так быстро. — Кассирша.
— Сегодня… — Пусть продолжает фразу, пусть будет вынуждена реагировать на его слова, пусть говорит что угодно, лишь бы не молчала.
— Во второй смене, — голос звучал ровно, безжизненно, Рина говорила «на автомате», мысли ее были далеко, там, куда
Беркович не хотел ее пускать, но и удержать ее у него больше не было возможности.
— У вас дочь. Она в школе?
— В школе, — повторила Рина и сразу поправилась: — Нет, у них экскурсия в Музей искусств, и они выключили телефоны, я ей сразу позвонила, но у нее автоответчик. Наверно, сейчас… Можно?
— Конечно, — сказал Беркович.
Ей лучше знать, что сказать дочери.
Телефон в руке женщины дрожал, будто живой.
— Лея, — а голос звучал твердо, — ты можешь вернуться домой прямо сейчас? Это важно.
Беркович не слышал, что ответила девочка, но плечи у Рины опустились, на мгновение она прижала мобильник к щеке, а потом сказала:
— Хорошо. Приезжай сразу, как только вернетесь в школу. Нигде не задерживайся.
Рина положила аппарат на стол.