— Положил голову на включенную рацию и спит. Мы пробовали разбудить — только головой мотает.
— Нервы…
Снова все замолчали.
Перед рассветом студентов сморил сон. Уснули тут же под деревом, прижавшись друг к другу. Когда рассвело, Павел принялся таскать на прогалину валежник. Студенты сразу же зашевелились, начали помогать. Некоторые тряслись от холода. Не сладко спать в Сибири осенью на голой земле. Вскоре запылал костер. Наломали груду пихтового лапника, чтобы подать сигнал дымом, когда прилетит вертолет.
Студенты расселись вокруг костра, а Павел пошел осмотреть место гибели Фирсова. Он не стал подходить к туше лося, остановился там, где земля была взрыта копытами; здесь в зверя попали первые пули Гонтаря. Отсюда раненый сохатый, круто сменив направление своего бега, громадными скачками кинулся к Валерке. Оглядевшись, Павел угадал позицию Гонтаря. Чего тут гадать? Если бы не было выворотня метрах в сорока, его надо было бы вывернуть. Он подошел к выворотню и тут же, на сероватой глине, не успевшей зарасти травой, увидел две латунные гильзы. Чуть в стороне, на пожухлой траве, валялись еще две. Ну, это понятно; для второго дуплета Гонтарю пришлось выскочить из засады, из-за выворотня не было видно куртинки кустарника, в которой укрылся Фирсов. Вроде бы все понятно, Гонтарь ни в чем не виноват. Но что-то мешало Павлу, слишком уж все было случайно… Так случайно, что вызывало подозрения… А может, и не было никакой случайности? Все мастерски устроено человеком, который обе свои диссертации принес из мест, еще поглуше этого. И любого зверя мог выследить, и даже вычислить, куда он пойдет, оставив кучу помета.
Только в двенадцатом часу дня послышался стрекот мотора. Измученные бессонной ночью студенты спали, пригревшись у костра, да на солнышке, гревшим последним теплом. Павел подбросил в костер сушняка, потом завалил взметнувшееся пламя пихтовым лапником. Густой белый дым поднялся над вершинами деревьев. Вертолет приземлился неподалеку от костра, далеко разметав пепел и головешки. Выпрыгнувший первым молодой человек в кожаной куртке, подошел к Павлу, сразу же выделив его среди студентов, сказал:
— Молодцы, что костер развели, а то искали бы вас тут до ночи. Координаты ваш шеф не очень точные назвал… Ну, где у вас потерпевший?
Павел указал направление, а сам не двинулся с места. Милиционер сделал несколько шагов, обернулся, спросил:
— Ну, а вы чего?
— Не могу… Там такое…
— Понятно… — он покивал головой, и не спеша, беззаботно насвистывая, зашагал к месту происшествия, неизвестно какое по счету в его жизни.
Двое парней в белых халатах выволокли из вертолета носилки, небрежно бросили их на землю, и направились к костру. Присев к огню, дружно задымили сигаретами.
Пришел Гонтарь. Привалившись плечом к дереву, отчужденно смотрел на следователя, то вышагивающего, то приседающего за реденькими кустиками на прогалине. Павел впервые видел Гонтаря небритым. Те места на лице, которые не закрывала щегольская бородка, Гонтарь аккуратно выбривал каждое утро. Обычно свежее лицо его посерело, обмялось.
Потом Павел отвечал на вопросы следователя. Вопросы были дурацкие, а Павлу было стыдно; потому что он поймал себя на том, что хочет рассказать следователю о взаимоотношениях Фирсова и жены Гонтаря. Может, и рассказал бы, если бы тот не снимал показания с таким выражением скуки на лице, с такими приемами бюрократического формализма, что Павел мгновенно возненавидел себя даже за само желание ему что-то рассказать.
Вертолет улетел только вечером. Увез завернутого в заскорузлые от крови простыни Валерия Фирсова, его ружье и ружье Гонтаря. Павлу пришлось выпотрошить сохатого, чтобы вытащить пули. Студентов следователь до вечера гонял по лесу, требовал найти улетевшие пули. Две Гонтаревы, ранившие сохатого, не нашли. Одну, Фирсова, отыскали в дереве метрах в трехстах.
Павел с трудом доплелся до палатки, влез в спальный мешок и уснул. Проспал до середины следующего дня. По крыше палатки шуршал дождь. Во влажном воздухе расплывался терпкий аромат жареного мяса. Павел мгновенно ощутил, что страшно проголодался. Натянув штормовку, вылез из палатки. Студенты, во главе с Гонтарем, натянув капюшоны штормовок на головы, как диверсанты на дневке, сидели вокруг костра и пожирали мясо.
Гонтарь махнул рукой:
— Павел Яковлевич! Присоединяйтесь. Не пропадать же добру…
Действительно, как он не подумал сразу, что глупо бросать груду мяса на съеденье падальщикам.
Дожди зарядили на долго. Вертолет за ними прилетел только на пятый день. За это время они умудрились съесть сохатого полностью. Кто-то предлагал и из головы суп сварить. Но, во-первых, не нашлось котла нужного размера, а, во-вторых, Гонтарь заявил, что из головы самолично сделает чучело и повесит в своем кабинете.
ebooksa