Уфолог

 Карачун прав – в Собачки надо ехать.

 Сигарета обожгла пальцы. Макс выпустил окурок, и он полетел вниз в узкую щель между перилами лестничного марша.

 Ах, как некрасиво, подумал Макс и зашел в квартиру. Вони поуба-вилось, но она не прошла совсем. Макс взял из ванны баллон с муж-ским дезодорантом и опрыскал все помещения своей однокомнатной квартиры. Запахло «Олд Спайсом», смешанным с ароматом протух-ших раков.

 Да, подумал Макс, надо ехать в Собачки. Там, по крайней мере, пахнет намного приятней.

 В самолете Макс сразу заснул.

 Ему снилась размокшая буханка хлеба, покрытая пятнами лазоре-вой плесени. Буханка лежала посредине мутной лужи, и зачем-то очень была ему нужна. Макс попытался ее достать, но небольшая с виду лужа оказалась зыбким болотом. Ноги Макса стали медленно по-гружаться в трясину. Он пытался их вытащить, но утопал еще больше. А рядом проходил Иван Трофимович Верещак. Увидав погружающего-ся в трясину Макса, старик остановился и стал с интересом наблюдать за его попытками вырваться из цепких лап смерти. Макс хотел крик-нуть «помогите», но слова застревали в его горле. «А я тебе говорил, - сказал Верещак насмешливо, - не ходи туда. Место дурное. Пошел, не послушался». Макс погрузился уже по пояс, а Верещак стоял и ухмы-лялся в бороду. Бейсболку он повернул козырьком назад. «Помоги-те!», - наконец удалось выкрикнуть Максу, и он проснулся.

 Проснулся и увидел милое курносое личико стюардессы, склонив-шейся над ним.

 - Вам плохо?

 - Как тебя зовут? – спросил Макс.

 - Альбина. Вам что-нибудь принести?

 - Я хочу тебя, Альбина, - прошептал Макс, мысленно обращаясь к другой Альбине, той, которую он возможно никогда больше не увидит.

 - Простите, я не поняла. Принести вам что-нибудь? – повторила стюардесса Альбина.

 - Нет, спасибо. – Макс посмотрел в иллюминатор.

 Самолет заходил на посадку.

 На этот раз он добрался до Пологих Сопок еще засветло. Дом або-ригена Верещака удалось найти довольно быстро – в поселке Ивана Трофимовича знала каждая собака. Впрочем, тут обо всех все знали. Пологие Сопки были поселком, составленным двумя сотнями дворов, дощатого автовокзала, похожего на сарай, двухэтажного домика, сло-женного из силикатного кирпича, в котором несла службу поселковая администрация и такого же двухэтажного домика-близнеца, над вхо-дом в который красовалась вывеска, расписанная под хохлому с над-писью «Дворец культуры». Если бы Максиму Хабарову довелось по-жить в годы легендарного развитого социализма, то сейчас от увиден-ного его утянуло бы в жуткую ностальгию. Но Макс, не подозревая о том, что попал в затерянный мир, шел по одной из двух главных улиц, крестом рассекающих поселок на четыре сектора. Этот крест, навер-няка, хорошо заметный с высоты, словно хранил жителей поселка от бед и всяческих напастей, дарил им покой и умиротворение. Злым по-тусторонним силам в Пологих Сопках делать было нечего.

 Над поселком ярко светило солнце. Небо было на редкость чистым и голубым, только над сопками, теснящими поселок с востока, оно стало приобретать слегка сиреневатый оттенок, напоминая Максу, что день рано или поздно должен закончиться, и о ночлеге надо позабо-титься заблаговременно.

 Дом Верещака был недалеко от автовокзала. Забор, за которым он прятался, был высоким и выкрашенным в традиционный зеленый цвет. К доскам калитки было прикручено шурупами тяжелое кованое кольцо, предназначенное для подачи звукового сигнала хозяевам до-ма. Едва Макс ударил кольцом о калитку, как во дворе залаяла соба-ка. По тому, как она лаяла, отрывисто и глухо, Макс понял – собака не мелкая. Послышались шаркающие шаги.

 - Туман, не мешайся под ногами, - услышал Макс голос старика.

 Калитка приоткрылась, и из щели высунулись две головы – седая голова в бейсболке цвета хаки и кудлатая голова кавказской овчарки, оскалившаяся желтоватыми клыками. Макс отступил от калитки на два шага, опасаясь, что псина может его съесть.

 - Максим Хабаров! – Верещаку на память жаловаться не приходи-лось.