Разрушитель

Бредли так давно таскал эту тайну, что шкура чужих биографий и вымышленные события, которых никогда не было, вросли в каждую его клетку.

Где-то с тем же грузом вечной жизни, крысами прятались остальные девять.

Человечество смирно сносит мысль, что все смертны. Оно на куски растащит любого, кто обманул старуху с косой.

Как мы снисходительны к себе – как мы решительны и нетерпимы к тем, кому Богом, природой или случаем даровано большее.

Бессмертие оказалось сказочкой для дураков. А Филлипс как раз глуп и наивен.

Эдгар лишь злорадствовал, что у остальной девятки даже цели в этой бесконечной веренице дней нет.

Все изжито, испытано, пройдено.

А Эдгар Бредли еще убьет студента Френдли, ставшего школьным долдоном.

ПРОСРОЧЕННЫЙ СЧЕТ

Когда Филлипс пришел в себя, он в который раз припомнил свое прозвище. Волосы липли к голове от спекшейся крови. Кровь, присушив кожу на лбу, мешала глядеть. Саймон кое-как продрал глаза.

– Ну, пришли в себя, мистер Филлипс?

Эдгар Бредли в длиннополом халате покуривал тоненькую сигарету.

Мягкие ковры скрадывали звуки, лишь тихонько наигрывала скрипка где-то вдали.

– Решили меня надуть? – Эдгар стряхнул пепел на ковер. – Напрасно!

Несмотря на роскошь обстановки, то ли в спертом воздухе, то ли в давящем потолке чувствовалось: апартаменты находятся где-то глубоко под землей.

Стены, украшенные картинами в тяжелых рамах, отливали металлом.

Филлипс треснул кулаком рядом с собой: полом тоже служил металл.

«Крыса в бункере!» – ухмыльнулся он юркой мыслишке.

Светильники, стилизованные под старину, наполняли пространство гнетущим светом. Саймону до дикости захотелось вырваться из этого подземелья. Захотелось в оживленные толпы, к обычным людям которые в свое время были для бедменов тряпичными паяцами для развлечений. Он знал, что кругом, на многие километры, тянутся просторные коридоры, что далеко вглубь уходят стальные ниши и гроты. А он – один. Саймон привык не оглядываться назад, не считая друзей, не оставляя врагов. Но теперь собачья тоска рвала душу железными крючьями. Судорога передернула тело негра, и он скрючился от рвоты. Но блевать на чужие ковры – не ниже ли это твоего достоинства, парень? Филлипс стиснул зубы и сдержался. Мысленно он рисовал себе лица тех, с кем бы ему хотелось выпить бутылку-другую. Мысли были странными, непривычными для него. Так порой мог рассуждать Филл… Однако думать о прошлом было куда приятнее, чем чувствовать себя в лапах мистера Бредли.

– Кто вы такой? – наконец выдавил из себя Саймон.