Сухой кулак слабо ударил бронированную плиту. Ногти поскребли металл и соскользнули.
Эдвард Бредли застонал без голоса и упал, уткнувшись носом в ковер.
Саймон Филлипс не сразу понял, что оказался замурованным один на один с мертвецом в стальном бункере.
ПОЕДИНОК
– Пинни! – Розалинда привстала на носки и звонко чмокнула полицейского, ничуть не смущаясь его спутников.
Трейси, скрывая омерзение, старалась не касаться сальных поверхностей и грязных тел. А если бы можно было, то и не дышать.
Вновь прибывшие тут же оказались в густой толпе.
– Так это и есть то чучело, которое ты… – Трей не знала, что за слово побольней придумать, – с которым ты вступаешь в физические контакты?
Розалинда отпустила Пинни, которому что-то нашептывала на ухо и удивленно воззрилась на Трей. Так рассматривают незнакомого зверька: любопытно, но может цапнуть.
Окружающие притихли и угрожающе подтянулись.
– Это я-то чучело? – дружелюбно сверкнула зубами Розалинда.
Девушки стояли друг против друга.
Кто-то в толпе восхищенно ахнул:
– Да это ж как в книжке «Принц и нищий»! – и тут же умолк под шиканье остальных.
Берни Бернс не вмешивался, присматриваясь к незнакомому мужчине. Пожалуй, бицепсы того уступали в силе мускулам Бернса.
А Спракслин, давно разглядевший предводителя шайки, теперь старательно делал вид, что оценивает фигурки девушек. Трей и Розалинда и в самом деле были похожи: черные волосы, зеленые глаза. Розалинда чуть выше и сухощавей. Но сравнение, однако, было не в пользу Трейси.
В Розалинде – порывистость, страстность, буйство резко очерченных линий, где ни одной – лишней или нечеткой.
Трейси – словно ее размытое отражение. Мягкая линия носа, безвольный подбородок, девушка походила на восковой цветок, в то время, как Розалинда была растущим цветком шиповника, малиново светящимся где-нибудь на июльской поляне.
Две женщины из разных миров словно воплощали собой наземный город и жителей подземелья.
– Поединок! – выкрикнул Бредли.