Дежа вю (сборник) ,

– Недавно, – подтвердила я.

Этот совсем не относящийся к делу диалог помог нам избавиться от сложностей общения, которые так часто возникают в подобной ситуации.

– Знаете, – приступил к рассказу профессор Краузе, – я не сразу решился обратиться за помощью, но все непонятное настолько мешает сосредоточиться на каких-то важных повседневных вещах, что стоит попробовать с этим разобраться. Для вас не будет неожиданностью, если я скажу что работаю над книгой, в которой решил обобщить свой профессиональный и жизненный опыт. Моя специализация – душевные патологии, вызванные физическими травмами. Особенно меня интересуют случаи посттравматических амнезий. Великая способность человека забывать помогает пережившему травму защититься от разрушительного действия отрицательных эмоций. Но есть категория пациентов, у которых этот процесс имеет свои особенности, я говорю о людях творческих профессий. Для них эмоции часто имеют дополнительную ценность, как материал и инструмент для их работы. Вы меня понимаете?

Я кивнула, хотя не уверена, что это было замечено. Краузе продолжил свой рассказ:

– Среди эпизодов, которые я хотел описать в своей книге, было происшествие на втором шоссе, в котором два года назад серьезно пострадал один известный актер. Понятно, что мне не обязательно указывать имена своих пациентов, но иногда детали, о которых я пишу, могут выдать эти имена и без моей откровенности. Поэтому я решил обратиться к упомянутому актеру, чтобы обеспечить себе его разрешение на публикацию некоторых материалов, как минимум, согласовать с ним эти вопросы. У меня были его координаты, поскольку история его болезни еще не переведена в архив. Я позвонил своему бывшему пациенту по телефону, он был очень доброжелательно настроен, мы договорились о встрече. Все шло нормально, бывает, что подобные переговоры проходят значительно сложнее, иногда даже приводят к изменениям в моих планах, вы понимаете. А тут все начиналось до удивления гладко.

В это время открылась дверь, и симпатичная женщина лет сорока вкатила столик на колесиках, с чашечками ароматного кофе и вазочками с кексами и конфетами.

– Спасибо, Марта, – поблагодарил профессор, женщина улыбнулась и, не произнеся ни слова, вышла из кабинета.

Деловой разговор прервался на несколько минут, пока мы пили кофе, а Питер Краузе рассказывал о кулинарном таланте Марты. Кексы действительно были великолепны.

– Так вот, – продолжил свой рассказ профессор, когда с угощением было покончено, – все шло гладко, но лишь до некоторого момента.

– Он стал возражать против…

– Нет, – остановил меня Краузе, энергично взмахнув рукой, – не в этом дело, все более странно, чем можно было бы предположить. В нашей работе бывают часто обстоятельства, которые нарушают наши планы. Мне пришлось позвонить еще раз, чтобы перенести встречу. Вот тут меня и ожидал сюрприз. Этот человек, актер, утверждал, что никакой аварии не было, во всяком случае, он ничего о ней не знает, что он не был моим пациентом, и я попросту что-то перепутал. Он был так убедителен, что в какой-то момент я ему поверил. До сих пор никогда не замечал за собой подобных казусов. Но все когда-то происходит впервые, я все же не молод.

– Вам не удалось его убедить в обратном? – вдруг спросил Дэвид.

– Нет, не удалось. Я приехал в клинику и решил еще раз просмотреть файл с историей болезни человека, с которым только что разговаривал. Представьте себе, что я почувствовал, когда не обнаружил соответствующего файла там, где он точно был всего за сутки до этого.

– Вы уверены, что его там не было, может, вы просто ошиблись, расстроившись после неудачной попытки решить проблему? – спросила я, хотя понимала некоторую двусмысленность своего вопроса.

– Я вполне могу допустить, что у меня было временное помутнение рассудка, но как психиатр я слишком хорошо знаю, что именно так это никогда не происходит.

– Может, все было гораздо проще, – предположил Дэвид, – возможно, вашему пациенту просто не хотелось обсуждать одно из самых неприятных событий его жизни, правда, исчезновение файла это не объясняет.

– Нежелание говорить о неприятном событии вполне могло иметь место, но если бы этим все и ограничилось. К сожалению, череда непонятных событий на пропаже файла с историей болезни не закончилась. Я решил, что, возможно, по ошибке положил файл после предыдущего просмотра не в ту папку, возможно, каким-то загадочным образом он оказался переименованным, в общем, техническая потеря материала имела ряд вполне приемлемых объяснений. Я решил проверить. Не себя, в своей памяти я не сомневался, но мне нужно было иметь факты, которые можно было бы предъявить, если бы я на это пошел. Я не принял еще решения, но факты хотел найти. Я вспомнил, что в ежегоднике «Стопкадр» за позапрошлый год была статья, посвященная творчеству моего пациента. Я хорошо помнил эту статью, там об аварии было сказано не много, просто она была упомянута в качестве причины отсутствия актера на каком-то фестивале. Но упоминание точно было.

Я нашел сайт ежегодника, нашел там электронную копию нужного мне выпуска и стал ее листать. Статью об актере я нашел, но это была совсем не та статья!

– Там не было ни слова об аварии, – догадалась я.

– Вот именно! – подтвердил правильность моей догадки доктор Краузе. – Ни единого слова. Что я должен был подумать? Наверное, я бы, в конце концов, пришел к выводу, что дело в моей памяти, но я решил использовать последнюю возможность все проверить. Я помнил, как выглядела страница бумажного, а не электронного «Стопкадра». В городской библиотеке мне дали этот ежегодник без проблем. И, представьте себе, там была именно та статья, которая и должна была быть, согласно моим воспоминаниям!