— Гидеон Чейз.
— Очень сожалею о вашей потере, мистер Чейз. Вы хотите сразу увидеть отца или прежде присядете и мы обсудим церемонию?
— Я, с вашего позволения, хотел бы его видеть.
— Как пожелаете. Пройдите за мной, пожалуйста.
Он проводил Гидеона по старой синей, будто река, ковровой дорожке через дверь в дальнем конце, выходящую в другой коридор, еще более темный. Абрамс остановился перед дверью с табличкой «Часовня покоя». Кашлянул, уважительно прикрыв рот.
— Прежде чем мы войдем, я хотел бы упомянуть о двух обстоятельствах. Мы позволили себе обрядить вашего отца в одежду, полученную от полиции. Если она не подходит, мы с удовольствием заменим ее на ту, которую выберете вы.
— Благодарю вас.
Он серьезно взглянул на Гидеона:
— Второе, наш визажист сделал все возможное, но боюсь, вы будете несколько потрясены его видом.
— Понимаю.
— Многие клиенты ожидают увидеть своих любимых точно такими, какими их помнят. Боюсь, что это просто невозможно. Я хотел только подготовить вас к неизбежному.
Абрамс сочувственно улыбнулся и открыл дверь. В нос ударил запах свежих цветов. Шторы были задернуты, повсюду мерцали свечи. Натаниэль Чейз лежал в гробу из красного дерева с креповой обивкой. Верх крышки был откинут на петлях, так что виднелась голова. Приблизившись, Гидеон согласился, что художник хорошо справился со своей работой. С первого взгляда нельзя было и подумать, что его отец приставил пистолет к виску и нажал курок.
Потом он кое-что заметил. Кожа неестественно оранжевая. Волосы зачесаны не на ту сторону. В голове у левого уха вмятина — выходное отверстие пули.
Абрамс мягко тронул его за локоть:
— Вы хотели бы остаться один?
Гидеон не отвечал. Эмоции бурлили, словно в скоростном блендере. Жалость, любовь, гнев сбивались в густую тошнотворную массу. Мелькнуло воспоминание о похоронах матери. Слезы. Черные платья. Мужчины в длинной странной машине. Стоя у могилы, он крепко сжимал руку отца, потому что боялся свалиться в яму. Все вернулось.
— Я видел достаточно, спасибо.
Он улыбнулся отцу, поцеловал кончики пальцев и коснулся ими изуродованной головы. Краткое прикосновение не удовлетворило его. Он не мог так уйти. Склонившись над гробом, он коснулся губами лба отца. Он не помнил, чтобы раньше делал так. Стена в подсознании рухнула. Хлынули слезы. Гидеон обхватил создавшего его человека и зарыдал.
Крейг Абрамс молча вышел из комнаты. Не из скромности. Ему нужно было сделать звонок. Очень важный звонок.
39