Кракен

Нацисты, поднимавшиеся по лестнице, были встречены огнем. Билли бил в них без промаха из своего фазера, включенного на полную мощность, и спускался, стреляя на ходу. Раскаленным докрасна лучом он прожег шкуру человека-пса, обожествлявшего Гитлера. Свернув в камеру пыток, Билли зарычал, как проклятый богом зверь, и продолжал стрелять, а море меж тем ревело, срывая со стен нацистские безделушки и утаскивая их чуть ли не на дно мира.

— Дейн, — сказал Билли. — Дейн, Дейн, Дейн. — Он опустился на колени посреди зыби; Дейн прохрипел и улыбнулся; Билли поднес ножовку к его оковам. — Ты цел. Все хорошо. Мы добрались сюда вовремя, прежде чем они успели что-нибудь сделать.

Дейн даже засмеялся в ответ на эти слова, когда шлепнулся в воду, освобожденный от своего звездообразного распятия с изогнутыми концами.

— Нет, приятель, — прошептал он. — Ты опоздал. Дважды. Но не бери в голову, ладно? — Он снова засмеялся нехорошим смехом. — Ничего. Рад видеть тебя, парень.

И Дейн оперся на Билли, будто был изранен гораздо сильнее, чем казалось внешне. Билли смешался.

— Они блокируют выход, — сказал он; нацисты из других комнат столпились на лестничной площадке и стреляли вниз из оружия времен Третьего рейха. — Держи. — Билли вручил Дейну его пушку. Тот слегка выпрямился. — Ты со мной, Дейн?

Дейн что-то сделал, прицелился и выстрелил вверх. Там, на площадке, врагов было много.

— Я с тобой, — сказал он и посмотрел на свое оружие. Его хриплый голос теперь звучал почти обычно. — Хорошо работает.

— Этим путем нам не выйти, — заметил Билли.

Как будто в ответ — в ответ, конечно же, — море сильно всплеснуло и стало очень быстро отступать, достаточно быстро, чтобы захватить с собой огромный кусок пола. Оно оставило дыру посреди комнаты — грязную скользкую полость размером с комнату поменьше, где торчали огрызки труб и валялась развороченная кладка. Море яростно вытекало наружу и прорвало на своем пути брешь, изливаясь из этой ямы то ли в заброшенный коллектор, то ли в старое речное русло, откуда был выход в подземный лабиринт.

— Сможешь? — спросил Билли, поддерживая Дейна; тот кивнул.

Опираясь друг на друга и наклоняясь, они двинулись по холодному, опасно скользкому, грязному полу вслед за отступающей морской водой, в громадную полость.

Оглянувшись, они посмотрели вверх, на хаотический каскад из торчащих труб и вывалившихся кирпичей, и дальше, в покинутую ими комнату. Через край дыры на них пялились нацисты. Билли и Дейн, вскрикивая, стали стрелять залпами, и перекошенные физиономии тут же пропали из вида. Последовали секунды тишины. Билли с Дейном вбежали в оставленные водой липкие наносы, а оттуда, роняя с себя капли грязи, словно свежеслепленные глиняные големы, — в темные туннели Лондона.

Часть пятая

ПОДЪЕМ НАВСТРЕЧУ ПАДЕНИЮ

Глава 55

Было очень поздно. Уже довольно долго Джейсона никто не допрашивал и тем более не применял к нему силу. Прежде Коллингсвуд время от времени наведывалась к нему в камеру с кошмарными петлями вопросов, но вот уже несколько часов Джейсон ее не видел.

Еду и питье просовывали через оконце. На требования предоставить телефон, обратить на него внимание, принести сэндвичи с беконом, которые Джейсон то и дело выкрикивал, никто не отвечал. В углу его камеры имелся химический туалет, и Джейсон давно уже перестал угрожать, что пожалуется на это в Международную амнистию. В отсутствие Коллингсвуд или кого-нибудь, способного изменять реальность и тем приглушать магический навык Джейсона, тюремщики стали его отчасти узнавать, понимая, что знают его какое-то время. А поскольку он не был, не мог быть — гляньте-ка, да он же в камере — их коллегой, церберы рассудили, что это какой-то закоренелый злодей, и стали обращаться с ним жестче.

Когда Джейсон услышал шаги, шепот, отдающийся эхом в коридоре, он не ожидал, что кто-нибудь остановился рядом. Но шаги — да, шаги замедлились и прекратились прямо напротив его камеры, после чего дверь отперли.

В дверном проеме стоял полицейский, уставившись перед собой в странной неподвижности, седой и очень больной с виду. Позади него был еще кто-то. Полицейский не смотрел на Джейсона, а буравил взглядом стену над его головой и все время сглатывал, сглатывал. Стоявший позади него был весь опутан тенями от флуоресцентных ламп. Слышался шепот.