Наступала пора, когда на смену утренней прохладе и свежести вот-вот придет ласковое, приятное тепло — предвестник жары и духоты.
Из дома, потягиваясь и зевая, вышел Стрельцов. Левин отозвал его в сторону и подробно рассказал о ночном посещении.
Стрельцов озабоченно потер небритый подбородок:
— Хреновина какая-то! Ты знаешь, Абрам, если бы это случилось в иной обстановке, то можно было подумать о феномене, который мы, в принципе, допускаем. Но здесь… Уж не хитрый ли ход Керима и Анохина?
— Вот-вот, я тоже об этом подумал. Но, знаешь, его вид, особенно лицо…
И Левин описал внешность Адамса, его пустые глазницы, голос. И спросил:
— Как думаешь, говорить ли об этом Кериму?
— А почему бы и нет?
— А вдруг это правда? Тогда над головой этого американца, если здесь есть такой, зависнет топор. Керим никого из своих пленников не пожалеет.
— Да, дела, — Стрельцов тяжело опустился на большой камень. — А что, если нам спросить у Анохина, есть ли здесь такой американец?
— У меня несколько иное предложение. Я ведь так и не уснул после его ухода, до утра голову ломал.
— И что придумал?
— А вот что, — и Левин изложил свой план.
Подумав, Стрельцов согласился.
После завтрака через охранников они попросили Керима встретиться с ними.
Керим прислал машину, и вскоре оба ученых были у него в кабинете.
— Господин Керим, — сразу же после приветствия заговорил Левин, — мы хотим попросить вас дать нам возможность беспрепятственно общаться со всеми, кто находится здесь…
— Здесь?.. В кабинете?..
— Нет, нет. Речь идет о том, чтобы мы могли встречаться, разговаривать с теми, кто находится в Центре, — пояснил Стрельцов.
— А зачем вам это? — холодно спросил Керим и, обойдя стол, сел в кресло. Он нервно закрыл голубую кожаную папку и, поочередно посматривая на ученых, повторил вопрос.