И вот теперь я все же начал «свою игру»… Но я начал ее не спонтанно. Разговоры и предложения по поводу нашего выхода на рынок «интеллектуальной собственности» были многократными и на совещаниях у шефа, и в «застольных беседах» с ним.
Исходили они и от меня, и от Тамары Петровны, и от Самуила Лазаревича. Особенно после того, как выяснилось, что бывший начальник патентного отдела ЦИАПа – очаровательная пышечка Алла Сергеевна – открыла собственное патентное бюро. Она и сама приходила к нам и агитировала Ефима Семеновича лично. Безрезультатно. «Но не сдается правый и смелый» – попытки убедить Ефима Семеновича продолжались и в дальнейшем.
Мне кажется, что у неудачи наших увещеваний был целый комплекс причин. И неверие шефа в то, что подобный бизнес вообще возможен в Руссии в наше время («обокрадут мгновенно»), и неприспособленность нашего менталитета к такого рода отношениям («Предположим, ты сегодня нужен нынешнему хозяину. Но почему ты надеешься, что и завтра другой хозяин будет тебе платить? Наивно, глупо и опасно»), и начальное несовершенство патентного законодательства и – не в последнюю очередь – то, что занятие таким бизнесом могло повлечь изменения в системе нашей оплаты.
В патентном бизнесе ключевыми вопросами являются вопросы о долях тех, кто будет этим заниматься. А доля – это экономическая свобода, немыслимая в рамках нашей фирмы. Да и долговременность патентных доходов могла «расхолаживать коллектив».
Короче, шеф был против самой попытки «влезть в это дело». И то, что я сейчас говорил Сан Санычу, не могло быть одобряемо им. А мое внутреннее самооправдание, состоявшее в том, что когда дело будет сделано и появятся первые результаты, то я их преподнесу фирме на «тарелочке с голубой каемочкой» и – за определенную долю, конечно! – предоставлю в распоряжение шефа, было слабым и неубедительным.
Поступи я так «на самом деле», получил бы я, скорее всего, не благодарность, а «обходной листок без выходного пособия» – Ефим Семенович просто выгнал бы меня и из кабинета и из фирмы.
Все это я ясно осознавал, но надеялся все-таки на то, что «здравый смысл» в, конце концов, восторжествует, и будет у меня «грудь в крестах». Хотя тот же здравый смысл подсказывал, что одновременно с «медалью на грудь» я, скорее всего, получу и «голову в кустах»…
Сан Саныч, наконец, принял какое-то внутреннее решение (а среди мотивов, которые им двигали, был, конечно, и тот, что такое мое поведение позволяет ему надеяться получить в нашей фирме «крота»), но начал он издалека, как бы размышляя вслух:
– Вы знаете, когда меня водили по парижским достопримечательностям, то рассказали, что есть в Версале один великолепный фонтан – «Энцелад». Сам Энцелад – один из титанов, боровшихся с богами-олимпийцами. Странная и горячая натура – после того, как Афина Паллада погребла его под Сицилией, там начали бить струи вулканов. И стало там горячо… Вот и я чувствую в вашем предложении нечто горячее… И даже, может быть, забьют со временем фонтаны и идей, и денег. Но пока… Пока наш Энцелад не разогрелся!
Так что, давайте, Георгий Евгеньевич, не будем сейчас обсуждать этот вопрос подробно. В принципе ваше предложение мне нравится. Вот начнутся поставки фарта, вы к нам почаще ездить будете, тогда, в баньке, и оговорим детали. Да, и не обижайте – «какие наши годы», чтобы о передаче дела детям думать? А вот «белый длинный рубль» – другой коленкор. Вот над этим вы подумайте, да мне в следующий раз растолкуйте поподробнее – что там ваши «эксперты» могут предложить?
Мы попрощались и я поднялся на «гостевой этаж» в свой роскошный номер. Честное слово, в пятизвездочной гостинице на Тенерифе было не лучше! Но, расслабляясь в джакузи, нужно было помнить о том, что даже сам Сан Саныч предупредил – откровенные разговоры здесь можно вести только в баньке (И помнить это следовало крепко – как сказал Савелий Ильич, «дважды здесь ни о чем не говорят»).
Вероятно, служба охраны и наблюдения включала у Сан Саныча не только отставных спецназовцев на входе, но и имела технические средства слежения и прослушки во всех помещениях. Так что нашу партию в бильярд Сан Саныч еще просмотрит и «со стороны».
Но результатами этой партии я мог быть вполне доволен – перед отъездом Ефим Семенович считал, что меня можно будет поздравить с удачей, если мне удастся разойтись с Сидоровым «фифти-фифти». А я привезу в Моркву «шестьдесят пять на тридцать пять»!
Но кроме этого успеха я привезу в Моркву и новые проблемы – теперь я должен понимать, что моя «деловая личность» уже не раздвоена между работой у Ефима Семеновича и эвереттикой, а имеет и ещё одну ветвь – «свою игру» с Сидоровым. А успеха на трех фронтах сразу не удавалось достичь ни одному полководцу. Чем-то нужно жертвовать. И вопрос этот не может быть отложен надолго…
Провожал меня в аэропорт все тот же Савелий Ильич. По дороге он рассказывал мне о базе отдыха Сидорова, о его дружбе с губернатором, о проблемах с экологией в их регионе, но ни слова не произнес о нашей Магнитоградской встрече. Уже прощаясь, я, как бы между прочим, спросил:
– Вот здесь я уверен, что через три часа буду в Моркве. Погода просто отличная. А тогда из Магнитограда мы с Александром Еремеевичем уехали только поездом – из-за дождей аэропорт был закрыт. А вы-то как выбирались?
Савелий Ильич удивленно посмотрел на меня и сказал:
– Когда я был в Магнитограде, неоловое полуденное солнышко припекало так, что я чуть не сопрел в своем «деловом пиджаке». И все эти дни я любовался полуденной радугой. А дожди там кончились за два дня до моего приезда…
Глава 8
ebooksa