В капсуле пшикнул инъектор. Элен дернулась, но заметно порозовела.
– Извини, но расспрашивать меня бесполезно. И еще… чувствую себя… странно.
– Это пройдет. Медики сейчас закончат.
Я помедлил, кивнул и пошел к выходу, ругая себя за сентиментальную дурь. Подумаешь, крутой опер нашелся. Шеф на пси-допросе ничего не узнал, а ты – «вопросы»…
– Макс? Тебя ведь зовут… Макс?
– Вот, кое-что ты помнишь, – я безуспешно попытался выдавить улыбку.
– Помню… да, наверное, – глаза Элен Крейн засияли ярче: подключились визоры, – Но еще я… хочу уехать отсюда. Как можно скорее уехать. Ты поможешь? Уговоришь… отпустить хотя бы на время?
Пожав плечами, я все же улыбнулся.
– Куда же, например?
Она думала недолго. Может быть, секунду.
– Европейский корп [10] «Германия». Я хочу в Берлин.
Я шкурой ощутил, как за тонированным стеклом аплодирует шеф. Хотелось удавиться.
– Где она сейчас?
– Левел-хаус «Монтегро», сектор В-4. Соседей нет, снаружи – охрана. В общем, настоящая тюряга.
Мы сидели в простецкой забегаловке «Небеса» и торопливо наслаждались жизнью. Почему заведение, разместившееся в подвале, носило такое странное название, оставалось только догадываться. Но кормили здесь терпимо. Облокотившись о дешевый пластик, я затянулся. Сигареты плохая привычка, зато – сколько удовольствия! Не выпуская дым, глотнул из стакана. Нормально. Почти что выходной.
– Удивляюсь, как шеф тебя отпустил, – Лойд протяжно зевнул. – Я уж думал, к интерше наручниками прикует.
– Ему пришлось. Лоренс настоял. Дело зашло слишком далеко. Шумихи много, полно репортеров. Приходится изображать официальную передачу подследственной Элен Крейн от Интерпола федеральной полиции. А до этого – никак нельзя. Лоренс там, мы тут. Типа, ждем.
Лойд хмыкнул, поболтал остатки кофе.
– Германская корпоративная зона – это не шуточки, Макс. Там даже Интерпол не всесилен, приходится составлять кучу бумаг. В окрестностях Берлина, кстати, интеровских кураторов нет. Корпораты запретили.