Поначалу я даже не знал, что сказать. Поздравлять — глупо, хвалить — слов не хватит.
— Чего молчишь-то? — снова заорал он так, что даже в ушах зашумело. — Ну, скажи скорей, что мы — молодцы!
— Молодцы, — подтвердил я, — нет, действительно. Теперь понятно с чего ты такой веселый…
— Ничего тебе не понятно. Веселый я потому, что мы провели испытание на себе. Чуешь? Надо было минимальную дозу установить! Я был в середине, списка — мне еще не самая большая досталась. Но, не поверишь, — я себя никогда так хорошо не чувствовал. Петь хочется, обнимать каждого встречного. Слу-ушай, а давай я к тебе сейчас заскочу? Нет, правда, это мысль!
— Ну, понимаешь, я хотел статью… — начал было я.
— Да потерпит твоя статья! Мы тут все равно сегодня ничего уже делать не сможем — у всех от радости голова кругом пошла, третья лаборатория в полном составе «Гимн генома» распевает, заслушаешься! Я сейчас рвану домой, а по дороге заскочу к тебе. Привезу тебе немного по старой дружбе, так уж и быть! Слушать невозможно твой мрачный голосище! Жди!
Димыч, отключился. Из динамика до меня доносились гудки, а я стоял, ошеломленно сжимая трубку. «У меня — мрачный голос? Вот странно. А я-то думал, что в отличие от всех остальных, разговариваю нормально».
Я снова сел за комп, попытался диктовать и сразу бросил. Голова была занята другим. Если Димыч с командой и правда что-то такое нашли, то… По голоТВ недавно сказали, я случайно услышал: коматозников уже за миллион перевалило. И это только у нас, а сколько в Евросоюзе, в Штатах!
Минут через сорок в прихожей соловьиной трелью засвистел звонок — «домовой» предупреждал о госте.
— Впустить, — сказал я и вышел в холл.
Димыч влетел, сияя, как новенький кредит-чип.
— Х-ха! Андрейка, старый хрыч, привет! Ну, улыбнись же, парень!
— Привет, — сказал я нейтрально и подал ему руку. Он, конечно, молодец и все такое, но его безудержная веселость стала уже меня доставать.
— Смотри сюда! Сейчас будет фокус!
Он водрузил на стол огромный кейс-сейф, смахнув попутно вышитую салфетку, которую Инка связала мне в подарок на День святого Валентина. Я едва удержался от досадливого восклицания.
— Вот она!
Димыч набрал код, кейс звучно клацнул, пыхнул какой-то инертной гадостью и открылея. Весьма театральным жестом Димыч выудил высокую и тонкую пробирку с какой-то подозрительной на вид темно-желтой, почти коричневой жидкостью. Сверху, у запаянного горлышка, болталась пластиковая бирка.
— На! Выпей! — Димыч радостно протянул варево мне. Да — не бойся! Все нормально! Я же вот выпил — и ничего, не помер. Наоборот даже.
«Странный у них юмор, у биохимиков. Если не помер — уже хорошо».
Не могу сказать, что я не боялся. Но Димыч пялился на меня с такой насмешкой в глазах, что я одним движением опрокинул пробирку в рот. Назло ему. Мол, и мы не лыком шиты!