Наваждение,

— Что? — спросил он.

— Ведь это ты крикнул: «нам туда!», — сказал Нершин, — Значит, это тебе мы должны быть благодарными, что теперь нам остается позавидовать мертвым.

— Но вы же не дадите меня в обиду? — усмехнулся Ляшко.

— Потому и шепчу, дружок. Как говорят, не буди лихо, пока тихо. Так что же нам теперь делать?

— А почему вы меня спрашиваете? Грановский умеет чувствовать меченых, а вы, значит, — тех, кто все знает?

— Я так и понял, что ты слышал наш разговор, — ответил Нершин. — И после этого посмеешь утверждать, что ты не особенный?

Олег расправил плечи. Что-то с болью хрустнуло в позвоночнике.

— Мне сосредоточиться нужно. Скажите Абдулхамиду, чтобы заткнул своих людей. И нашим скажите.

— Все замолчите! Слышите?! — крикнул Нершин на двух языках.

Его приказ был воспринят как должное. Голоса смолкли. Даже те, кого ранило камнями, перестали стонать. Но Олег продолжал воспринимать обрывки их мыслей. Одни шептали про себя молитвы, другие истерично костерили себя за то, что побежали в этот проклятый тоннель. Но заткнуть и эти голоса Ляшко не мог.

Среди прочих Олег выделил мысли Грановского. Старик находился ближе всех к заветной стене. Что-то подтолкнуло Олега пойти туда.

Подвинув Нершина, он направился к странной каменой стене, которую еще недавно пытался взять приступом. Капитан едва поспевал за ним. Даже светя зажигалкой, он спотыкался о закатившиеся в тоннель камни.

— Олег, не торопись? Ты что, как кошка что ли? — раздавался за спиной его раздраженный шепот.

По мере того, как Олег приближался к Грановскому, ему вдруг стало зябко, как будто сквозняк, царивший в подземелье, не унялся даже после того, как завалило вход, а теперь внезапно стал еще сильнее.

— Вы чувствуете? — спросил он Нершина.

— Что? — непонимающе спросил тот.

— А вы? — Олег обратился к Грановскому.

Старик прокашлялся.

— Ты говоришь о сквозняке?

— Он стал сильнее, разве вы не ощущаете разницу?