Наваждение,

Олег подозревал, что они где-то здесь, в Сибирске, очень рядом. Как они все вместе переместились сюда из Афганистана, его сейчас не интересовало. Важно было, что голоса Легиона подсказывали, куда нужно идти. Оставалось только следовать в нужном направлении.

Олег никак не мог понять, как эти существа могут быть по раздельности и вместе одновременно. Это просто не укладывалось в его сознании, как и многое другое. Но зато он уяснил одну вещь. Что ему придется беспрестанно бороться с засевшим в нем Легионом. Еще неизвестно, кто кого одолеет, но если достает сил, он должен сопротивляться.

Пока же Олег готов был согласиться с тем, что существам хочется быть поближе к своим. Это совпадало с его желанием. Впрочем, он подозревал, что Легион больше устроило, если бы у него вообще не было никаких желаний. В этом он смог убедиться, когда состоялась встреча с троицей.

Он нашел их, Нершина, Грановского и Абдулхамида в развалинах какого-то заброшенного комбината, с большим лабиринтом сооружений и сплетениями недоделанных коммуникаций. Никто не охранял объект, ставший никому не нужным еще до окончания своего строительства, и потому Олег совершенно спокойно миновал открытые ворота и направился к видневшимся впереди постройкам. Он шел, как по ниточке, ведомый внутренним чувством. Набрел на какое-то здание и, войдя внутрь, проследовал до самого конца, где в мрачной бетонной клетушке, на тюках прелого старого утеплителя обнаружил всех троих.

Они, собственно, ждали его. Но не люди, а те самые существа, которые поселились и в них тоже. Быть может, для цели Легиона хватило бы их троих, но зачем-то ему требовалась четвертая, недостающая часть, которая поселилась в Ляшко.

Олег почти сразу понял, что это совсем не те люди, которых он искал. Все трое сидели в скрючившихся позах, не спали, глаза их были открыты, но они даже не взглянули на вошедшего. Власть существ, прячущихся в них, была заведомо сильнее. Как будто Нершина, Грановского и Абдулхамида больше не существовало. А если еще оставалась в них какая-то искорка сознания, то была загнана в самый угол без возможности самостоятельно управлять телом, которое некогда принадлежало им целиком. Стороннему наблюдателю могло показаться, что трое людей, сидевших в затхлой сырой клетушке, совершают какую-то молитву или впали в транс. Их головы были наклонены, дыхание едва прослушивалось, глаза были открыты и рефлекторно моргали не чаще раза в минуту.

Они только слегка зашевелились, почувствовав приближение четвертого «меченого». А вот Легион, похоже, с ликованием воспринял появление своей недостающей части. Ляшко почувствовал, как от всех троих повеяло холодом, похожим на тот, что он чувствовал в пещере — это потекла энергия из их тел. Ему бы бежать в ту минуту, но Олег совершенно не ожидал того, что случилось дальше. Они сорвались со своих мест. Тела троицы вспыхнули холодным сиянием, которое превратилось в клубок из сотен огней, схватило Олега и, с болью, скрежетом нервов, мышц и костей, проникло в его тело. Произошла своего рода рокировка. Из троицы Легион отселил некоторую часть существ и в большей степени поселился в Олеге, предоставив себе возможность лучше управляться со строптивцем.

«Они уже проделали для нас работу. Теперь твоя очередь!»

Силы были явно не равны. Олегу хотелось бежать прочь — но одна только мысль об этом вызвала в нем такую боль, от которой все цвета ночи померкли и он уже не в состоянии был не то что бы видеть в темноте, а вообще — видеть хоть что-нибудь. Когда боль отступила, и отступил мрак перед глазами, он заметил, что троица снова заняла место на тюках в тех же позах, похожие на полусонных сов. Один он валялся на полу. Но сейчас, должно быть, займет место рядом, послушный болванчик, в точности, как они.

Желания придвинуться к троим вроде бы не возникало. Смотреть в сторону выхода он тоже мог безопасно. Но стоило только опять подумать о бегстве, все померкло в глазах. В этот раз чернота властвовала над ним еще дольше. А к ней вдобавок пришла глухота. Если минуту назад Олег мог слышать капанье в углу и как ветки с улицы царапают по выбитым стеклам, то сейчас он погрузился в полнейшую тишину.

Глухота и слепота. А вместе с ними — свинцовая тяжесть и страх остаться в таком состоянии навсегда.

От бессилия Ляшко готов был расплакаться с досады, как мальчишка, если бы мог. Но неожиданно в голову пришла спасительная мысль: Ведь я еще что-то соображаю — это ли не хорошо?

Постепенно в глазах начало проясняться. Олег всхлипнул, испытывая невероятное наслаждение снова видеть углы сырой комнаты, которая теперь не казалась такой мрачной, и слышать отнюдь не завывание ветра и скрежет ветвей, а самые ласковые звуки, какие он только вообще слышал в своей жизни.

Он сел, потрогал захолодевшее вдруг лицо и понял, что все-таки слезы никуда не делись. Он еще человек, а не бездушная тварь.

И что теперь? Положим, с болью можно попробовать справиться. Но как быть со слепотой? И с глухотой? Ах, твари, умно придумали! А ведь они теперь, вероятно, могут совершенно лишить меня чувств.

Олег задергался. Попытался ползти, не зная, получается ли. Ползти куда угодно — лишь бы выбраться отсюда. Но чернота и слепота, вместе с тяжестью давили его, и не было никакого выхода. Слезы ручьем лились по его щекам. Олег закричал, теряя надежду, и…

Он очнулся от рева буксира, толкавшего впереди себя тяжелую баржу.

В первые секунды пробуждения Олег ошарашенно смотрел вокруг. Он все еще плыл вдоль ночного города, усеянного огнями фонарей.

— Это мне все приснилось!

Словно говоря ему «Да!» в небе громыхнуло, и он понял, что идет дождь. Размазывая капли по лицу, он победно вскричал: