Наркотические видения оказались сублимацией его тайных страхов. Мысли расщепились на частицы, имеющие трапецеидальную форму. Язык распух и с трудом помещался во рту. Поток кровавых образов смыл жалкие остатки его личности, уничтожил нелепые желания. Его расстроенное сознание пыталось вызвать в воображении иные образы, способные защитить от сумасшествия. Частично это удавалось, и Дариан отчаянно хватался за них, как тонущий за руку спасателя.
Неожиданно дом сотряс ужасный грохот, который выдернул Дариана из наркотического пекла в действительность. Он с оханьем сел, отмахиваясь от причудливых чудовищ, плавающих в черном океане сознания. Электрическая лампочка погасла, мерцала лишь свеча. Усилия Дариана собраться с мыслями были сродни попыткам вылепить статую из мокрых спагетти, но Дариан все-таки сумел подняться.
В доме что-то случилось.
Он схватил с пола шелковый халат, надел, завязал на талии. Провел дрожащей рукой по волосам и начал взбираться по спиральной лестнице к потайной двери, ведущей в спальню, где тоже не оказалось света.
Дариан поднял голову. Наверху скреблись когтями какие-то животные. Гораздо крупнее кошек.
Пошатываясь, он вышел в коридор, вытирая со лба пот.
— Моррис!
Теперь уже чудилось, будто кошки скреблись внутри стен. На крыше что-то бухало.
Небо расколол мощный удар грома, следом хлынул проливной дождь. Вспышки молний освещали портрет Торнтона Демаркуса, вперившего воспаленный взгляд в дрожащего сына.
— Отец!
После очередной молнии Дариану показалось, что вывернутые губы Торнтона Демаркуса скривились в презрительной усмешке. И тут снова возник голос. Правда, сейчас он был приглушенным и звучал по-другому.
— Убийца…
— Нет, я не убийца, — пробубнил Дариан, пятясь.
— …сестры.
— Она сама виновата! — возразил Дариан. — А ты всегда был на ее стороне!
С лестницы донесся леденящий кровь крик.
— Эрика!
Последовавшая за ним тишина пугала еще сильнее. Дариан замер. Облизнул сухие губы языком.
— М-моррис!
Внизу хлопнула дверь. Вспыхнула молния, еще одна, и стены затряслись от удара грома. Дождь барабанил по крыше тысячами кулаков.