— Задница твоей бабушки! — зло проговорил Тимулти. — У нее никогда не было такого голоса!
— А кто это может знать, кроме меня? — Дун высморкался и вытер глаза.
— Уж не хочешь ли ты заявить, будто из-за девчушки Дурбин ты отказался от спринта?
— Именно, — ответил Дун. — Именно. Знаешь, было бы святотатством выскакивать из кинотеатра после такого пения. Это то же самое, что прыгнуть через алтарь во время венчания или танцевать вальс на похоронах.
— Ты, по крайней мере, мог бы предупредить нас, что соревнования не будет. — Тимулти свирепо поглядел на него.
— Как? Это обрушилось на меня, словно божественный недуг. Особенно та последняя песня, которую она пела, «Прекрасный остров Инишфри», правда ведь, Кланнери?
— А еще что она пела? — поинтересовался Фогарти.
— Что еще пела?! — заорал Тимулти. — Он пять минут назад лишил нас половины дневного заработка, а ты спрашиваешь, что она там еще пела! Убирайся отсюда!
— Деньги, конечно, вращают мир, — согласился Дун, — но именно музыка уменьшает трение.
— Что здесь происходит? — раздался голос откуда-то сверху. С балкона свесился человек, попыхивая сигаретой. — Что за шум?
— Это киномеханик, — прошептал Тимулти и громко сказал: — Привет, Фил, дорогой мой! Это мы, Команда! У нас тут возникла небольшая проблема, Фил, этического характера, если не сказать эстетического. Вот мы и подумали, а не смог бы ты еще разок прокрутить гимн?
— Прокрутить еще разок?
Выигравшие зашумели, начали галдеть и толкаться локтями.
— Отличная идея, — поддержал Дун.
— Еще бы, — хитро проговорил Тимулти. — А то нашего Дуна божественная сила вывела из строя.
— Древняя киношка 1937 года совершенно подкосила его, — уточнил Фогарти.
— Так что справедливо было бы… — Тут Тимулти невозмутимо посмотрел ввысь. — Фил, дружок, а последний ролик фильма с Диной Дурбин все еще здесь?
— Где ж ему быть, в женском туалете, что ли? — ответил Фил, покуривая.
— Ну ты и остряк! Так вот, Фил, как думаешь, нельзя ли опять вставить его в проектор и снова показать нам «КОНЕЦ ФИЛЬМА»?
— Вам всем этого хочется? — спросил Фил.