Во-первых, с утра он окончательно разругался с Белкой. Белка – это имя. Да, так звали одну девчонку. Он помнит, что такое девчонки. Среди этих туристов несколько отличных девчонок. Но с Белкой им не сравниться. Она была лучшей не только в институте, где он работал, но и на всей станции.
Во-вторых, он потерял дисконтную карту на полеты в кабине VIP-класса. Что такое кабины VIP-класса? А что такое шлюпка, которая замерла в воздухе над скалой? Трудно объяснять? Объяснить, что такое эта проклятая кабина – не легче. Тем более что ему так и не удалось ею воспользоваться.
В-третьих, консультант объявил, что после окончания отпуска он может не возвращаться на рабочее место, потому что его программу закрывают. Консультант сказал, что изучение плотности пространства в ноль-диапазонах не имеет для федерации практической пользы. Откуда он знает о ноль-диапазонах? Занимался этим когда-то. Был едва ли не последним, кто занимался этим. В ноль-диапазонах нет плотности пространства? Кто это сказал? Закон Флокта? Он знаком с Флоктом. Именно Флокт был консультантом. Кстати, и упертым бездарем тоже.
В тот день он повел себя не вполне адекватно. Впрочем, разве есть способ безучастно поглощать убийственную информацию? Толком еще не проснувшись, он увидел видеописьмо от Белки, где она не только сообщила, что не летит на Лазурный берег, но и то, что в виду его невнимательности к ее пожеланиям, прекращает с ним все отношения. И это после того, как он сумел организовать для нее элитный туристический круиз? Еще за полгода, стоило бы только намекнуть на возможность провести месяц на Лазурном берегу, пожить в фешенебельном отеле, подышать настоящим морским воздухом, она задохнулась бы от счастья. Теперь же заявила о его бесперспективности, да к тому же демонстративно удалилась прочь от видеокамеры в обнимку с обладателем квадратных плеч, упругого зада, втиснутого в безвкусные дорогущие кожаные штаны, и бритого затылка, подтверждающего догадки о вырождении человеческой расы. Он сразу узнал гнусного типа из обслуги космопорта. «Пойдем отсюда, Вик», – проворковала она.
Стало тошно. Так тошно, что он начал говорить вслух. Спасибо, Белочка, – сказал он тогда. – Спасибо за три года напрасно потраченных выходных и праздников. Спасибо за тысячи галактических единиц, израсходованных на милые безделушки и побрякушки. Добро бы уж сказала, что я больше не люблю тебя, парень. Нет. Она ясно дала понять, что он всегда интересовал ее только с позиции перспективы и сравнительной выгоды. Скажем, как возможная партия для замужества без каких-либо претензий на проникновение в область чувств и эмоций. Хорош же он был! Слепец! Размазня!
В одном она была права, он действительно оказался психом. Разве нормальный человек запустил бы в затылок видеоизображению этого типа пепельницей? Тем более что за видеостолбом висело старинное зеркало? Оно разбилось на мелкие осколки. И он отразился в каждом. С дрожащими губами и, стыдно сказать, слезами на щеках. Но это были слезы ненависти, а не слезы утраты. Посмотрел бы он на любого другого более сдержанного зрителя, если бы ему таким же образом продемонстрировали отвратительного самца, который не только победно удаляется с украденной девушкой, очевидно сделав его рогоносцем, но при этом оборачивается, растягивает тонкие губы в презрительной усмешке и машет ручкой? Хорошо еще, что под руку попалась пепельница, а не что-то более тяжелое, иначе разбил бы не только зеркало, но и тонкую стену отсека, а сосед по жилой галерее такая чувствительная мерзость, что не дай бог…
Звон разбитого стекла заставил его остановиться, но не привел в чувство. Он собрал осколки и разную мелочь, которую ежевечернее выгружал из карманов на узкую полку под помутневшим стеклом, выудил из этого что-то показавшееся необходимым, разорвал в мелкие клочки записку Белки месячной давности с лживым текстом: «Пупс, когда будешь вставлять это в прорезь VIP-кабины, я хочу стоять рядом. Целую», и отправил все в мусоросборник. Через секунду вспомнил, что записку Белка написала как раз на обороте дисконтной карты для использования кабин VIP-класса, и заорал «Стоп!», но опоздал. Легкий запах озона дал понять, что все, ошибочно отнесенное им к категории мусора и хлама, уже разложено на полезные атомы и молекулы. Именно тогда он понял, что лететь на Лазурный берег ему придется не просто в одиночестве, но еще и в дешевой кабине, в которой передвигались по пространству только вконец растратившиеся курсанты первых курсов военных академий и командировочные из неблагополучных фирм и организаций. Пожалуй, он легко сошел бы и за тех и за других, но только не на этом маршруте.
До предпоследнего удара судьбы оставалось полчаса. За это время он успел разорвать все Белкины голограммы, в том числе и интимного свойства. (Последние – не без сожаления). Уложил все забытые или оставленные Белкой вещи в пакет, приготовив его для отправки в бюро услуг и почтовой корреспонденции. Он подумал, что педантичность обслуживающего персонала заставит девочку лично явиться за своими записочками, халатиками, трусиками и бюстгальтерами. Выпил приготовленную для Белки бутылку вермута, действительная стоимость которого была сравнима с утратой злополучной дисконтной карты. Как раз на последнем глотке пойла, которое казалось все противнее по мере того, как бутылка подходила к концу, на видеофоне запищал зуммер, и между ним и стеной, на которой совсем недавно висело зеркало, появилась фигура Флокта. Следуя отвратительной привычке никогда не смотреть в глаза собеседнику, Флокт сухим и бесцветным голосом сообщил, что поздравляет его с заслуженным отпуском. Вслед за этим, выдержав многозначительную паузу и не дождавшись слов благодарности, консультант добавил, что после окончания отдыха, а именно через две недели и двенадцать часов отпускник должен будет явиться в координаторскую, так как его тема закрыта, и лаборатории больше не существует.
– Не понял? – выдавил он из себя, будучи не в состоянии мгновенно переключиться с одного несчастья на другое.
– Лаборатории больше не существует, – терпеливо повторил Флокт. – Таким образом, по возвращении из отпуска вы будете или уволены (здесь консультант позволил себе язвительно улыбнуться), или вам будут предложены иные темы, что вряд ли. Я уверен, что ваши изыскания в области, где ничего нет, бесперспективны. Скорее всего, вам предстоит удовлетвориться перечнем вариантов возможного трудоустройства в смежных фирмах и профильных лабораториях.
Все так и было. Он не прибавил ни одного слова. Все услышанное означало только одно – он получил неотразимый пинок под зад. Положение оказалось отчаянно плохим. Всего выходного пособия не хватило бы, чтобы погасить долги, в которые он влез, организуя злополучную поездку. Еще не вполне понимая, как же случилось, что тема, которая, кажется, еще полгода назад была одной из основных, закрыта, он попытался что-то выяснить у нелюбимого консультанта. Обтекаемый ответ на тему экономии государственных средств и необходимости получения конкретных результатов, приносящих пользу народу и цивилизации, его не устроил. Чувствуя, что пол уходит из-под ног, он заорал консультанту прямо в голографическую физиономию, что только идиот может рассчитывать на пользу для народа и цивилизации через два года после начала исследований! Он закричал, что фундаментальная наука не должна и не может сразу и немедленно приносить пользу и дивиденды! Но.… С таким же успехом он мог проорать это в посудомоечную машину. Флокт был непробиваем. Консультант прекрасно знал, что самым действенным способом доведения сотрудников вверенного ему отдела до белого каления является презрительно-уважительная улыбка, и именно с этой улыбкой растворился в воздухе. Дешевый приемчик. Обычно его применяли пятнадцатилетние влюбленные подростки. Поболтать часок другой с двуногим «смыслом вселенной» женского пола и в финале медленно раствориться с нежным поцелуем в воздухе. Или распасться на разноцветные шуршащие сердечки. Сердечек консультант себе не позволил, но в воздухе растворялся издевательски долго. Хорошо еще, что второй пепельницы под рукой не оказалось.
В следующую секунду после исчезновения Флокта на приемный стол спланировал пластиковый листок с приказом о закрытии темы, подписанный координатором института. Все было кончено. Но оказалось, что и это еще не самые страшные минуты жизни!
Примерно десять минут он пребывал в шоке, затем попытался связаться с координатором. Длинноногое существо, обитающее в приемной института, прошелестело лиловыми губками, что координатор в выходные не принимает, исключений никому не делает, и что встреча с ним – сотрудником первого разряда назначена на второй день после прибытия с Лазурного берега. На слове «Лазурный» создание усмехнулось и бросило на него презрительный взгляд, демонстрирующий осведомленность о соотношении стоимости элитной путевки и его месячного жалования.
Это был коллапс. Вторая половина дня, которая отделяла его от выезда на отдых, прошла как во сне. Даже известное по лицейскому курсу правило преодоления трудностей – «плюнуть, плюнуть сверху, обернуться и плюнуть еще раз» – не действовало. Он собрал вещи, не вполне соображая, зачем набивает пакет. Ведь он ехал на полный пансион, к тому же имел два оплаченных места, то есть двойной сервис на одного. Затем бесцельно полистал какой-то журнал, зачем-то позвонил в лабораторию, хотя в выходной день там никого не было, и уже к вечеру был в блоке внешнего порта.
Диспетчер сначала удивился, что молодой человек с путевкой в элитный санаторий просит предоставить ему дешевую одноместную кабину технокласса, затем понимающе улыбнулся. Видимо решил, что чей-то богатенький перезревший отпрыск тешит себя одним из необъяснимых капризов космической богемы. Диспетчер выдал ему коричневый потертый талон и открыл дверь в транспортный коридор. Он не знает, как сейчас работают все эти пирсы, галереи и космические пристани, но тогда все было нудно и утомительно. Ему пришлось перенести полное сканирование и досмотр. Он выслушал инструкцию об опасности терроризма. Получил дюжину рекламных буклетов, повествующих о различных вариантах преодоления пространства. Вытерпел какие-то прививки. Наконец вялый охранник перестал шелестеть бумагами и толкнул пластиковую перегородку. Вот и ряд дешевых кабин. Выбрав безликую дверь с вероятно меньшим количеством граффити и выбоин, он вошел внутрь. Досыта нахлебавшись с утра неприятностей, он вознамерился отдохнуть в часы полета. Забыл главное правило невезения. Оно напоминает цунами. После того, как первая волна схлынет, идет вторая.
– Привет, гуманоид, – сказал робот-собеседник. – Причаливай. Это салон для курящих. Располагайся. Моя будка ничем не хуже остальных.
Неприятности продолжались. Похоже, что у предков были странные представления о комфорте. Только механического болтуна ему не хватало. Он бросил пакет и буклеты на пол, сел на продавленный диван, откинулся назад и закрыл глаза. Несколько часов, и он окажется в другом мире, где сможет забыться. Ужасный день порядком ободрал горло, но он почти уже проглочен. Необходимо все забыть. Ему только тридцать пять лет. С позиций галактического обывателя еще молодой человек. Крепкий парень с неплохим образованием и недюжинными способностями. Он попытался закрыть глаза и уснуть. Еще немного, и свежий морской воздух ударит в лицо. Все отлично. Все отлично. Все отлично. Ну что еще там?
Оказалось, что следы в виде бесчисленных надписей, наклеек и кнопок видеоглюков можно оставлять не только на стенах, полу и потолке кабины, но и в личности робота-собеседника. Конечно, никакой личности робот-собеседник в себе содержать не мог. Он был электронной игрушкой. Межпространственное движение кабины задавалось при отправлении и происходило в автоматическом режиме. Она двигалась как скоростной лифт. Это сравнение было бы особенно точным, если бы лифт оставался неподвижным, а здания и этажи растворялись и появлялись поочередно вокруг него. Это и есть ноль-пространство. Теперь об этом сказано в любом учебнике? Значит, теперь об этом знают больше. Но тогда считалось именно так.
Во избежание чувства одиночества, клаустрофобии, наконец, символизируя заботу о пассажирах, в старых кабинах еще оставались роботы-собеседники, способные поддерживать беседу, веселить, рассказывать анекдоты, предлагать музыку. Ненавязчивый сервис легко пресекался нажатием на клавишу. Уже тогда он уходил в прошлое. На полке возле приемного окошка такого робота обычно торчал десяток разноцветных стержней, каждый из которых был способен кардинально изменить голос, виртуальный пол, характер и словарный запас электронного собеседника. Вряд ли одним из вариантов мог оказаться образ наглого подростка, не страдающего необходимостью соблюдений правил приличия.
– Э! Не спать! – властно потребовала механическая кукла. – Вот прибудешь в следующее стойло, отоспишься. Я изнываю в одиночестве, а он разлегся и собрался отключиться. Не выйдет.
ebooksa