Она не повернула головы, даже не кивнула, но я понял, что прав.
— Видимо, насколько я могу предполагать, великий Суо не просто так ушел из жизни в неполных сорок два… После этих работ он руки на себя наложил?
— Нет, не после этих. Он перед смертью некоторое время вообще ничего не творил. Только на девятнадцатый раз сумел себя убить. Плохо быть известной персоной в Риммии. Его папарацци караулили двадцать четыре часа в сутки. Вот и вызывали «Скорую», — сдавленным голосом проговорила Анна. — Так что не знала я, что гобелены на мальчика так подействуют. Но подозревала… — Она не договорила. И, по правде сказать, не знаю, договорила ли бы, но в этот момент я не мог держать себя в руках:
— Ань, ты хоть понимаешь, что ты чуть не сделала? Ты же чуть человека не убила! Мы чуть не убили! — Мне стало трудно дышать, я потянул за ворот рубашки, но не полегчало.
Я вдруг представил себе, что было бы, если бы Мэё получил еще секунду-другую и сумел убить себя. Из-за моей дурацкой идеи с перевоплощением…
— Я рапорт напишу… на себя. Как дело закончу… — почти шепотом проговорила Анна, продолжая спускаться по лестнице.
Но вдруг остановилась, напряженно потерла лоб рукой, а потом, так же внезапно, прижалась лицом к моей груди и зашмыгала носом. Я понял, что не могу сердиться.
— Э, нет, — ласково бормотал я, поглаживая ее по безукоризненной прическе, — при исполнении никаких слез. Соберись, Анна Моисеевна. Саньку позвонила?
Она кивнула, не поднимая головы от моего плеча.
— Я в газеты и на телевидение уже отзвонился. Так что вечером надевай маленькое черное платье и жди нашего бандита с большой научной дороги профессора Насяева на выставке. А если платье будет совсем уж маленьким, то есть шанс видеть там и меня.
Анна подняла голову и толкнула меня ладонью в грудь.
— Шатов, ты опять, да? — спросила она, все еще всхлипывая. — Как флюгер, ей-богу. Только что рвал и метался, как Гамлет. И опять за старое… Мне сейчас смеяться нельзя — тушь размажется.
— А целоваться можно?
И я, не дожидаясь отрицательного ответа, поцеловал ее, нещадно нарушая неброский макияж.
— Кстати, хотела сказать тебе спасибо, — добавила Анна, наконец высвободившись из моих объятий. — Ты навел меня на одну отличную мысль. И я ее проверила. Теперь могу тебе дать пищу для ума, Ферро. — Она помолчала, наслаждаясь тем, как я медленно сгораю от любопытства. — Насяев, как большой любитель искусства и довольно известный в определенных кругах коллекционер инопланетной живописи, является одним из соучредителей выставки, на которой экспонировались гобелены Отто. А ответственной за транспортировку шедевров из дома их владельца в Эрмитаж и обратно является Ирина Алексеевна…
Анна сделала многозначительную паузу, давая мне возможность высказаться.
— Насяева? — предположил я.
— Муравьева, — торжественно объявила Анна, сияя улыбкой, — жена нашего межпланетного убийцы. И, кажется, настало время с ней побеседовать.
Я мысленно поаплодировал Павлу Александровичу — профессор умудрился подставить всю семью: повесить на мужа убийство, а жену использовать для шпионажа.
— Что думаешь делать?
ebooksa