Агнесс наконец разлепила запекшиеся губы и прошептала:
– Нет. Я не ранена. Это Ронан… Он… Мистер Хант его ранил. И я думала – он умрет…
Сердце Лавинии словно в бездну рухнуло.
– Мистер Хант нашел Ронана? И… убил его?
– Не убил. Он нашел Мэри, матушку Ронана, схватил ее, отвез на берег и хотел убить. Мы с Ронаном пришли, и Ронан дрался с ним… Мистер Хант хотел его убить. Но Мэри превратилась в селки и откусила ему руку. А потом приплыли другие селки и… Они… Они…
Агнесс зашаталась и зажала рот рукой.
Но Лавиния не зря читала труды ученых мужей и описания различных фейри.
– Они его съели, да? – предельно мягко уточнила она.
Агнесс кивнула.
– Дорогая, ты уверена, что он точно мертв?
Агнесс снова кивнула.
Лавиния почувствовала, как ее заледеневшая кровь теплеет, и даже в кончиках пальцев покалывало, словно таяли льдинки. Он мертв! Ей не надо его убивать! Ей не надо рисковать жизнью! Он мертв! И если его сожрали селки – от него не осталось даже костей… Достойная гибель для этого мерзавца. Он так ненавидел фейри – и нашел себе гибель от их зубов.
– А Ронан и его матушка? Что стало с ними? – продолжала выспрашивать Лавиния.
Агнесс наконец отняла ладонь ото рта.
– Они ушли. Ушли в море. И Ронан… Он ушел. Предпочел Третью дорогу. Он оставил меня, Лавиния. Он оставил меня ради Третьей дороги…
Агнесс зарыдала и практически повисла в объятиях Лавинии, которая прижала ее к себе и баюкала, как ребенка, и гладила по растрепанным волосам, и шептала какие-то ласковые слова, исходившие из теплых глубин души, где они хранились для ее сына или дочки, на случай, если они будут вот так горько плакать… Лавиния обнимала Агнесс и чувствовала себя так, будто обнимает саму себя. Юную. Брошенную. Отчаявшуюся. Только когда ее мир рухнул, Лавинию некому было утешить. Когда ее любимый ушел, отказавшись от Третьей дороги, некому было ее обнять.
Третья дорога.
Как странно все складывается в этой жизни.
Джеймс отказался от Третьей дороги – и разбил сердце Лавинии.
Ронан выбрал Третью дорогу – и разбил сердце Агнесс.