Изоморфы

— Да, приходил, — подтвердила Летиция, — но это ничего не значит. Стоит нам только появиться у него на пороге, как он тут же сдаст нас организации, не говоря уже о том, как сложно будет объяснить мое присутствие.

— Глупости, русские вас не сдадут, — возразила Саша.

— Откуда такая уверенность?

— Знаю, — парень пожал плечами и отвел взгляд.

— Что ты хочешь взамен? — своим лучшим ледяным тоном спросила Летиция. Она прекрасно понимала, что за все есть цена.

— Чтобы ты обучила меня.

Ну вот, снова.

— Чему? — едва не взорвалась Летиция. Реберф перед ней и так мог проделывать такие штуки, которые Летиции и не снились, не смотря на ее многолетний опыт.

— Всему, что должен знать и уметь реберф.

— Школа начинающего реберфа, — не удержалась от колкости Летиция, а затем посмотрела на дело под другим углом. Что она теряет, в конце концов? В тюрьме их с Антуаном разлучат и, быть может, убьют. А так им хотя бы представлялся шанс на какую-то жизнь. — Ладно, — выдохнула она, надеясь на то, что не пожалеет.

— Ладно? — казалось, Саша сама не верила в свою удачу. — Хорошо, — она повозилась со своим поясом, отцепила ключи и открыла дверь. Затем точно также открыла дверь соседней камеры.

— Антуан, — Летиция влетела туда вихрем, бережно касаясь любимого, отводя волосы с лица, усеянного ссадинами и синяками.

— Я, видно, сплю, — пробормотал Дюпре, глядя сквозь полуприкрытые глаза на Одри и улыбаясь, затем его глаза раскрылись шире: — Одри? Боги, что ты тут делаешь?

— Спасаю тебя, бежим!

— А как же охрана? — Дюпре настороженно посмотрел на парня. — Один на нашей стороне — это хорошо, но слишком мало.

— Ничего, — решительно отозвалась Саша, — я вас прикрою, главное — бегите.

Летиция с сомнением покосилась на безумного реберфа, но ничего не сказала. Один раз ему повезло, но едва ли его сил хватит еще на один. Тем более, если бедолагу застрелят.

Эффект неожиданности помог им преодолеть первую комнату с охраной почти без помех, если не считать того, что мальчишке пришлось повиснуть на одном из своих же сослуживцев, не давая тому дотянуться до оружия. Что произошло дальше, они с Дюпре уже не видели — вырвались во двор и побежали к воротам. Сзади раздались выстрелы, и впервые в жизни Одри больше всего боялась, что зацепят Антуана, а не ее. Она готова была на своей шкуре познать небытие реберфа, но только не расстаться с французом навеки. Когда им навстречу выбежал еще один охранник, Дюпре сумел сбить его с ног и справиться с нападавшим, нанеся несколько ударов по голове. Но ворота, к которым они выскочили, были закрыты, а сзади их с криками нагоняли еще несколько вооруженных людей. Тогда Летиция поняла, насколько наивной и глупой была их затея — они оказались загнанными в ловушку. Останься они там, где были — провели хотя бы несколько дней вместе, а теперь счет шел на секунды.

В пропускном пункте за стеклом шла какая-то драка. Летиция увидела знакомое расквашенное лицо парня, а потом пара выстрелов в спину заставила его замереть. Теперь Летиция не сомневалась — это была Саша, выскочке настал конец. Она видела, как ее тело медленно оседает вниз, а в глазах застыла боль и… насмешка. Летиция изумилась, но не успела подумать над этим, как следует, потому что Саша, падая, хлопнула рукой по панели, и ворота стали разъезжаться в стороны. Они с Антуаном выскользнули за двери и едва не упали под колеса белому фургону. Тот отчаянно завизжал тормозами на мокром асфальте, а Дюпре уже вскочил и вытрушивал обалдевшего водителя из-за руля.

Через несколько невероятных секунд они неслись вдвоем по малознакомому городу, уворачиваясь от других машин. Француз вел уверенно, словно его и не избили, и не было всей этой потасовки во время побега. Летиция смотрела на его сосредоточенный профиль с несуразным носом, сильные руки, сжимающие руль, и не могла отвести взгляд. Она и забыла совсем, что Дюпре долгое время прослужил в организации, чем-то напоминающей тот же Интерпол или разведку, что он сам был агентом с многолетним стажем. Его большие руки могли быть не только нежными, но и смертельными. Скорее, так и было в большинстве случаев, и только для Одри он был кем-то другим, нежным и забавным.