Изоморфы

Саша смотрела на него молча и не знала, о чем еще говорить. На Тинни было абсолютно бесполезно орать или впадать при нем в истерику: он не то что не огорчился бы, а просто не понял.

— Не нужно было меня спасать. — Саша поднялась, готовая покинуть комнату в том, в чем была.

— Не делай глупостей. Мы нужны друг другу. Изучи свои возможности, стань собой. — В ответ на ее гневный взгляд он лишь продолжил: — И позволь мне исследовать тебя.

— Убирайся.

Тинни не сдвинулся с места, словно она ничего только что не говорила.

— Оставь меня, — уже спокойнее произнесла она.

— Это означает «да»? — невозмутимо уточнил Тинни.

— Да, — выдавила из себя со злостью Саша, готовая запустить в него фарфоровой вазой с прикроватного столика. Но Тинни, очевидно, удовлетворился ответом, потому что прекратил донимать ее своими бесчувственными фразами и выполнил просьбу: оставил ее одну.

Как только дверь за ним закрылась, Саша рухнула на кровать и разрыдалась. Она проклинала себя за то, что втянула во все это Тима, потом за то, что позволила этому мрачному ублюдку обосноваться в ее душе, потом просто свернулась клубком, судорожно подрагивая на постели. А перед глазами прокручивались по кругу последние кадры из перестрелки. Это и все, что осталось ей на память, лучшие фото их недолгой жизни. И не лучшее начало новой. Или жизнь всегда должна начинаться в крови?

Свет за окном становился все ярче, а на душе у Саши было темнее самой безнадежной норы. И не хотелось ни на йоту проникать в тайны реберфов, постигать их искусные навыки использования людей, практиковаться и помогать в реализации амбиций ее так называемого отца.

Тинни не убивал Тима нарочно, не рассматривал его, как сопутствующие потери, просто ничего о нем не знал. Но от этого не становилось легче, совершенно, и так и не возникшие родственные отношения оборачивались чем-то абсолютно недостижимым, как луна для мотылька.

Саша вытерла слезы и посмотрела на сжатую в кулаке простыню: только домашние девочки распускают нюни, а она уже не одна из них, больше нет. Она научится всему, что ей предложат, и станет свободной, ото всех, и будет сама решать, что делать.

— Эй!

Тоненькое личико уже знакомой служанки тут же показалось в дверях.

— Тут есть какая-нибудь одежда?

Девушка в ответ затараторила что-то на французском.

— Отлично, мне что, сначала придется примерить тебя? — мрачно пошутила Саша, подходя к окну и отодвигая занавеску. Да так и застыла на месте, забыв и о девушке, и об одежде: ее взгляду открылись улочки, дома и силуэт Сакри-Кер на холме, который сложно было с чем-то перепутать.

Глава 29

Запахи в лаборатории сводили Сашу с ума. Временами ей казалось, что смесь машинного масла и селитры в сумме дают запах бутербродов из лавки на углу Мони и Тартан. Она сидела на высоком табурете в белом халате и представляла себя безумной профессоршей, делающей потрясающие открытия, при этом весело болтая ногами и наблюдая с ухмылкой за работой Стэна.

Тинни познакомил ее со своим лаборантом всего пару недель назад, но Стэн был настолько увлеченным и одновременно неприспособленным к жизни, что Саша не испытывала рядом с ним никакой неловкости. Он торчал в лаборатории почти с обеда и до глубокой ночи. По утрам Стэн работу не жаловал, но только потому, что ему далеко было добираться до дома, а даже если он и ночевал на рабочем месте, когда задерживался, потом долго отсыпался, восполняя ночные бдения.