— Милая моя, радуйся, что он спит и не слышит, — женщина печально покачала головой. — Вы уже давно женаты, и у вас подрастают очаровательные близнецы. И, между прочим, я была противницей столь раннего брака.
— Чушь какая-то, — я попробовала сосредоточиться, но в ответ голова отозвалась такой сильной болью, что с трудом удержалась в сознании. Обрывки воспоминаний всплывали краткими фрагментами, но собрать их воедино никак не получалось. — Я хочу поговорить с Кагэ.
— Доченька, он сейчас спит. Потерпи до вечера, оба будете себя лучше чувствовать, тогда все обсудите. А то сейчас наделаешь глупостей, и потом станешь жалеть, — женщина на удивление крепко держала меня, не давая встать с дивана. Впрочем, с такой шумящей головой я не была уверена, что самостоятельно смогла бы подняться по лестнице. Если я правильно помнила, где располагалась спальня.
— Ладно, тогда подремлю немного, голова раскалывается, — я легла обратно и поправила на лбу полотенце, заодно подтягивая к себе плед.
Собеседница мягко улыбнулась мне, и, наклонившись, легонько поцеловала в макушку.
— Спи, дорогая. Ни о чем не тревожься, — сказала она, и грациозно поднявшись, вышла из комнаты.
Какое-то время я честно пыталась уснуть. Но попробуйте выкинуть из головы сотню мелькающих там обрывков мыслей, которые никак не сложатся в общую картину! Спустя полчаса я, стараясь не скрипеть половицами и слегка пошатываясь, встала и мелкими шагами пошла к лестнице. Мне надо было увидеть Кагэ. Чтобы опровергнуть полученную информацию или подтвердить ее.
Путь наверх занял больше времени, чем я предполагала, но в конечном итоге, подъем был преодолен. Проходя по длинному коридору, я невольно рассматривала картинки, висящие на стенах. В смутном воспоминании, рядом с моей комнатой были изображены горы в лучах заходящего солнца. Так, а вот и нужная дверь, из светлого дерева, с изящным цветочным рисунком. Легонько повернув ручку, я приоткрыла дверь и вошла в комнату.
Кагэ действительно спал в компании двух малышей. Присев рядом, я дотронулась до его плеча, но никакого эффекта не добилась. Зато близнецы сразу заворочались, и мне пришлось замереть, чтобы их не разбудить. К разговору со «своими детьми» я была не готова.
И все же, почему Кагэ не проснулся сразу, как я вошла? Он ведь всегда слышал мои шаги, даже если я была в другой части дома…
Стоп. А вот это странно. Откуда у него столь тонкий слух? Стоило мне задуматься над этим, как голову в очередной раз пронзила острая боль. Да что такое!
Но только я решила разбудить Кагэ и все разузнать, как снизу раздался громкий шум. Кто-то спорил, причем мужской голос ожесточенно что-то доказывал, а вот в интонации женщины сквозили истерические нотки. Я нахмурилась. Не помню, чтобы в моем доме были конфликты, или кто-то позволял себе так кричать. И голос мужчины показался смутно знакомым…
Выйдя из комнаты, напоследок еще раз оглянулась на спящих — не проснулись ли от шума? — и плотно прикрыла дверь. Подошла к лестнице, не торопясь спускаться. В дверях стояли два молодых человека, по возрасту, наверно, чуть старше меня. Один, светловолосый щеголь, молчаливо осматривался, а вот брюнет разговаривал с хозяйкой дома. Терпеливо сносил ее откровенно негативное отношение. И продолжал на чем-то настаивать. Интересно, отчего мне стало так радостно и спокойно, стоило его увидеть?
Пока я наблюдала, скандал разрастался. Было заметно, что женщина с удовольствием захлопнула бы дверь, если бы к косяку не привалился блондин, отрезая такую возможность. Я захотела окликнуть ее, спросить что произошло, и тут же замялась. А как ее позвать? Тетушка? Или мама?
Так и не решив, как называть хозяйку дома, я спустилась в гостиную. Пора было прекращать эти крики, а то от головной боли до ночи не избавлюсь.
Но стоило мне появиться в поле зрения посетителей, как темноволосый мужчина, ловко проскользнув мимо охнувшей женщины, кинулся ко мне. Остановился в каком-то шаге, словно не зная, как поступить — обнять или церемониально поздороваться. Зато взгляд, которым он меня одарил, был похлеще медицинского сканера.
— Асаяке, ты в порядке? — взволнованно спросил он. От знакомого баритона и встревоженного взгляда серых глаз, сердце тревожно екнуло.
Я непроизвольно сделала шаг вперед, протянула к нему руку — и тут же отдернула. Я знала его. Он был дорог мне. Почему же я ничего не помнила?
Боль в висках стала настолько сильной, что я согнулась, сжав голову. Мужчина подхватил меня, обнимая, даря привычные тепло и заботу.
Вот только память возвращаться никак не желала.