Царь Живых

Ваня наверняка не заметил бы его, увлечённый беседой со своей спутницей. Но молодой человек (на вид — лет тридцать) придержал вороного.

— Привет, Адель! — Рука быстро прочертила в воздухе непонятный знак — не то приветствие, не то никому не известный иероглиф.

Ваню всадник на вороном коне поприветствовал простым кивком. Но то не был барственно-снисходительный, небрежный кивок, столь хорошо всем знакомый… Нет, то был кивок военного — быстрый и короткий поклон человека, не гнущего спину, но уважающего себя и заранее уважающего незнакомого пока человека… «Честь имею!» — такими подзабытыми словами можно перевести это молчаливое приветствие.

Впрочем, незнакомыми они оставались недолго. Адель не стала играть в глупо-жеманную игру «Алиса и пудинг» — последовали два уверенных жеста и всего три слова:

— Иван… Дэн… Познакомьтесь…

Рукопожатие Дэна было сильным — без малейшей попытки эту силу продемонстрировать. Ване он сразу понравился, но… где-то там, глубоко, в самых недрах души, шевельнулся червячок ревности. Он знаком с Адель… он давно знаком с Адель… такой видный парень… они…

Ваня, кровавя душу, вытащил упиравшегося червячка и безжалостно раздавил двумя пальцами. Затем — широко улыбнулся Дэну.

— Вам обязательно надо познакомиться поближе и поговорить, — сказала Адель. — Ты знаешь, Дэн, Иван прекрасно разбирается в лошадях, и в оружии, и в охоте… Даже, кто бы мог подумать, — в английской гонке за лисицей…

(Вот так… Ваня и сам не понимал и не помнил, что говорил за минувший час… Выходит, поведал и свои бирмингемские приключения… Нет, определённо влюбился…)

— Познакомимся. Поговорим, — сказал Дэн. — Но сейчас вам стоит поспешить, запаздываете — Наржиев будет рвать и метать. Сами знаете, какой зануда…

И они разминулись. Разъехались в разные стороны.

…Заводя коня в денник, Адель сказала, словно несколько минут назад слышала предсмертный писк раздавленного Ваней червячка:

— Я люблю Дэна. Он мой брат. Единокровный, по отцу — но впервые встретились мы не очень давно… Бывает и так.

Так вот откуда эти небывало-синие глаза у обоих. И можно предполагать, почему Адель представила брата сокращённым именем Дэн, а не Денисом или Данилом. После рассказа об Аделаиде-Виктории логично ожидать, что на Дэне чёрный юмор их общего предка разродился каким-нибудь Дендромидонтом-Власием….

Адель продолжила:

— Вполне возможно, что вы подружитесь… Некоторые увлечения Дэна тебе наверняка понравятся… Он просто помешан на оружии. И на умении им владеть.

Хорошо сказано, подумал Ваня. Опять в точку. Он не терпел дурацкий термин «боевые искусства». Результатом и конечной целью искусства не может быть окровавленный труп человека. А иначе, если понапрасну крушить кирпичи, доски и другие полезные стройматериалы — для шоу, для публики, для камер, — тогда почему «боевые»? Но ведь Адель сказала и нечто другое…

— А остальные? — уточнил Ваня. — Я имею в виду — увлечения.

Несмотря на мимолётность знакомства, Дэн не показался человеком, иные увлечения которого могли отвратить Ваню. Ну не показался, и всё! Не выглядел Дэн способным часами сражаться в компьютерных играх, или проводить вечера на дискотеках в поисках легкосъемных красоток, или отправляться в страну розовых грёз верхом на шприце или таблетке… Хотя на впечатления, особенно первые, дар Вани не распространялся.

— Про остальные не уверена, — задумчиво протянула Адель. — Например, Дэн интересуется вампирами… Вполне серьёзно, на научной основе. К такому можно относиться по-всякому…