Царь Живых

И говорят плохо.

Вечер.

Двое на пустынной улице.

Женщина и ребёнок.

Тяжёлая сумка тянет руку, у мальчика — крохотный рюкзачок за плечами, тоже набит. Из-под клапана рюкзачка высовывается игрушка — радиоуправляемый джип американской полиции.

Это бегство.

Она ушла, нет — она сбежала, собрав за десять минут что можно, потому что ушедший мог в любой момент вернуться, потому что все клятвы нарушены и все печати сняты, она бежала и не знала — куда; были бы деньги, она бы пошла в первое турагентство, лето, полно горящих путёвок, и — не важно куда, далеко, очень далеко — Канары, Тунис, Египет, не важно, как можно дальше, но денег нет, и она не знает, куда бежать, и она уходит — не куда, а откуда, и дорога её страшна, и впереди…

Глава 11

Это бегство. Женщину зовут Марья.

Пришла ночь.

За окном серый свет.

Или серая тьма.

Серая ночь, которую поэты зовут белой…

Свет на кухне погашен. За столом двое. Родители поудивлялись странному гостю дочери и легли спать — взрослый человек, двадцать третий год идёт, своя личная жизнь, да и пора бы, всё ждала принца на белом коне, школьные подруги — вон уже разводятся…

Слава говорит.

О подвале. О девушке с чёрными волосами. Свет погашен, лиц не видно — и он этому рад. Наташе хочется спросить о многом. Но она молчит — сейчас не время вопросов.

Слава говорит, он уже не может остановиться — как не мог остановить свой утренний бег. Не только про подвал — он говорит всё. Скреплённая его кровью бумага превращается в труху и разносится ветром. Слава Полухин исповедуется — первый раз в жизни. Его рассказ странен и страшен.

Но Наташа верит всему.

Сойдя с ума, легко верить всему.

За окном серая тьма.