Роза и тамариск

22
18
20
22
24
26
28
30

Мы вновь повторили путь вниз, где ремонтировались помещения для судебно-медицинской команды.

— И побыстрее, — подталкивал меня в спину Виктор, — Роббе в здании, и если он застанет здесь тебя с твоей чудодейственной шкатулкой, меня даже слушать не станут и сразу уволят.

— Так легко? Безо всякой причины?

Я удивился. Борьба с наркотиками — это замечательно, но подобное рвение… было странно. Виноватое сопение позади меня подсказало, что причина все-таки была.

— Героиновые пастилки от зубной боли, — наконец признался Эйзенхарт.

— И, полагаю, зубы у тебя в тот момент не болели.

Про рецепт даже спрашивать не стал — и так было понятно, что у его привычки избегать врачей были длинные ноги.

— Нет. Но, послушай, мне было двадцать, мой ментор умер, и на меня свалились все его дела, — попробовал он оправдаться, — я не знал, что делать. И, вообще, со стороны Роббе это несправедливо, я их даже не успел попробовать!

Я промолчал.

— Мне было двадцать, — повторил Виктор. — Я поступил глупо. Но если не в этом возрасте делать глупости, то когда?

Например, никогда. Но вместо этого я проворчал:

— Я бы предпочел услышать эту истории прежде чем делиться с тобой морфием, а не наоборот.

— Тогда бы ты послал меня. К врачу, я имею в виду.

Именно так я бы и поступил.

— Значит ли это, что помощи от тебя я больше не дождусь? — с деланым равнодушием поинтересовался Эйзенхарт.

— А она тебе все еще нужна?

Второй раз за утро мне удалось повергнуть его в недоумение.

— В смысле?

— Как ты себя чувствуешь? — повторил я вопрос.

Наблюдая за растерянным выражением его лица, я вздохнул. Я уже успел понять, что Эйзенхарт был из тех людей, у кого разум доминирует над вопросами материальными. Увлеченный очередным делом, он мог днями не есть, просто забывая о том, что человечеству свойственно принимать пищу, не спать, пока тело само не начнет валиться от усталости, и игнорировать неудобства до тех пор, пока состояние не станет совсем критичным. Но не заметить, как отступила сама смерть? Это уже была другая ступень таланта. Право, можно было не тратить морфий, достаточно было найти ему интересную головоломку.