— Федералов. Думаю, у нас на хвосте — они.
— Федералы — это кто? Бывшая госбезопасность? — уточнил Юра.
— Госбезопасность бывшей не бывает, — назидательно заявил Мешок.
— Вот именно, — кивнул Бубновый. — Их и боится Берендей. Больше некого.
— Слушай, даже если федералы пуганули Берендея, это не значит, что они у нас на хвосте.
— Значит! — Бубновый заупрямился.
— Тогда готовься к бою. Мы дорого продадим свои жизни.
— Я не хочу продавать свою жизнь!
За этой дурацкой перепалкой мы незаметно подъехали к нашему дому. Мешок уже начал тормозить, и вдруг резко прибавил скорость, и мы промчались мимо.
— Хватит сопли развешивать! — прикрикнул он на напарника. — Видел?
— Ты дурак. Это был Колян.
— Коляна и я засёк. А ещё там какой-то хмырь затихарился, кажется, кавказец.
— Не было там больше никого, — неуверенно возразил Бубновый.
Мешок резко развернул машину, и мы поехали обратно. Теперь и я увидела Коляна, он равнодушно смотрел, как метрах в десяти от него полицейский в форме застёгивал наручники на молодом кавказце, лежащем лицом вниз на асфальте. Рядом с этими двумя стоял автомобиль, совсем недавно висевший у нас на хвосте, с другим полицейским за рулём.
Я вышла из машины и направилась к ним. Бубновый шёл слева от меня на шаг позади. Сотрясавшая его дрожь бесследно пропала. Не знаю, боялся ли он ещё или нет, но сейчас выглядел несокрушимой скалой.
— Не знаете, кто такой? — поинтересовался у нас полицейский, поднявшись на ноги и перевернув пинком задержанного на спину. — Прятался тут, а когда я документы спросил, кинулся бежать. Но от меня не убежишь!
— Отдай его нам, гражданин начальник, — попросил Бубновый. — Побазарим, и вернём при полном параде.
— Нельзя. Свидетелей много.
— Так это все свои.
— Чего меня схватили? — заорал кавказец с диким акцентом. — Просто гулял! Ничего не нарушал! Вижу, этот стоит, бандит настоящий, я испугался, да и спрятался, ждал, пока он уйдёт. За что наручники?