– Где «принцесса»? – спросил он или хотел спросить – губы и язык почему-то не повиновались.
– Вот, я принесла передачу! – Она не услышала, выложила ему на грудь три тяжелых апельсина. – Знаю, у вас принято приносить больным фрукты. Ешь! Или нет, открой рот, а я стану выдавливать сок. Ты же хочешь пить?
На сей раз она явилась в нарядах неожиданных – натуральное свадебное платье, ослепительно белое и с белым же узором по ткани, напоминающей парчу. В глубоком вырезе до основания высокой груди сверкало бриллиантами ожерелье в виде сетки, волосы связаны на темени и убраны мерцающими звездами. Сейчас она действительно походила на принцессу…
Агнесса медленно сняла белые перчатки, содрала с апельсина огненную шкурку, напоминающую волосы Лиси, и стиснула его двумя руками – сок побежал на лицо, попал в глаза, защипало и все задвоилось. Он сообразил, что это очередной и уже знакомый сон: почти так же она являлась в первый раз, когда он ночевал возле хутора. Разве что там она манила откровенно, как Лися, а здесь втягивала в какую-то полудетскую эротическую игру, от которой нельзя было отделаться.
Шабанов отер лицо ладонью, тем самым как бы принимая игру сна или воображения, и одновременно отмечая реальность происходящего.
– Ну, разожми зубы! – потребовала она. – Открой рот! Я хочу, чтобы ты открыл!
В последних словах зазвучал детский каприз. Шабанов и в самом деле обнаружил, что челюсти свело, стянуло рот, голосовые связки, и вспомнил, отчего это произошло – объелся незрелой черемухи…
Она разлепила ему пальчиками губы и, приложив апельсин к зубам, стала тихонько давить сок. Когда набрался полный рот, он сделал глотательное движение, промыл гортань и обрел голос.
– Одежда… – Он сел и огляделся. – Где моя одежда?
Апельсины раскатились по полу.
– Зачем тебе одежда, мой милый принц? – зажурчал ее соблазнительный смех. – Ты такой красивый… Пей сок!.. Хочу, чтобы ты больше никогда не носил никаких одежд! Разве что набедренную повязку…
«Сейчас разденется сама», – обреченно подумал Шабанов, ничуть не сомневаясь, как и чем закончится этот сон.
Будь это наяву, он бы и сам вытряхнул ее из этого королевского платья…
– Ах, да! Почему доктор не оставил одежды? – возмущенно спросила она. – Велю немедленно принести!
Буквально через несколько секунд на пороге вырос Иван Ильич, нагруженный всеми вещами Шабанова, вплоть до пистолета и «малямбы».
– Агнесса Тихоновна! Сударыня! Ах, как вы сегодня прекрасны! – залепетал и затрепетал он, бросаясь к ее рукам, но вместо того, чтобы позволить поцеловать их, царственный этот ребенок гневно свел брови.
– Вы что принесли, доктор?! Я сказала – принести одежды. Которые я прислала в больницу! А это – амуниция!..
– Нет! – Шабанов ухватился за свои вещи и потянул к себе. – Нет, мне нужно именно эту… Все это!
– Но мы идем в театр! – капризно воскликнула она.
– В театр не хочу, – тупо сказал Шабанов. – В какой театр?..