– Жалко мне тебя, – вслух подумал Герман.
– А ты себя пожалей! – отпарировал особист, словно угадав ход его размышлений. – Если как школьник у доски будешь твердить: «Не знаю!» – представляешь, что с тобой будет?
– Я взлетел с базы в Алтупе и через пять минут обнаружил, что сбился с курса, – добровольно признался Шабанов. – Причем круто, на сто восемьдесят.
– Ну?! – поторопил он, почти ликуя в душе. – Дальше?..
– Встал на курс. Трижды потом сверялся по спутнику – все было в норме. А на Гуйсан не вышел…
– Тебя обнаружили? Сбили? – ухватился Заховай, и сразу стало ясно, куда он клонит.
– Нет, кончилось топливо, упал возле хребта Дангралас.
– Какая же причина? Почему сбился с курса? В это трудно поверить, чтоб опытный пилот, налетавший столько часов, и вдруг сбился! И спутник подвел!..
– «Принцесса» – это такое дерьмо! – сказал Шабанов и поймал себя за язык, поскольку чуть не выпалил окончание своей мысли. – По сравнению с тем, что я видел…
– Так все-таки «принцесса»! – клещами вцепился и возрадовался особист. – Я так и думал!
– А что же еще? – потрафил он Заховаю. – Другой причины нет.
Замысел его становился ясным – перевалить неудачу с перегоном машин на конструкторов, на несовершенство прибора, и теперь каждое сказанное слово против «принцессы» будет ему спасительным словом. Пусть это даже не так, или не совсем так, и прибор невидимости нормальный, но пока разберутся, пройдет год, а там, глядишь, все забудется…
– Она что, каким-то образом воздействовала на систему ориентации самолета? – подсказал он ход. – На компас? На бортовой компьютер?
Шабанову вдруг стало жаль валить все на электронную, но все-таки женщину.
– Я бы так не сказал…
– Но тогда что? Что?
– Сам прибор работал исправно, меня не обнаружили на границах. Скорее, несогласованность «принцессы» и бортовых систем, – осторожно предположил он, зная, что проверить ничего теперь невозможно. – На языке электронщиков это называется вроде бы конфликтом систем или программ. Когда они вступают в противоречие между собой…
Именно этими словами Заховай будет отбиваться от комиссии…
– Так! – Он положил бумагу перед Шабановым, достал свою ручку. – Пиши рапорт, на мое имя! Свои выводы, заключения… И отдыхай!
Герман едва написал «шапку», как оживившийся особист снова затосковал: нервы на тайной работе пообтрепались у него основательно, не мог скрывать своих чувств, а значит, дисквалифицировался.
ebooksa