Сияющие

– Если он убьет меня, – прозвучало у Кирби как-то совсем просто.

– Ты там не первая будешь, – шипит в ответ Мэл.

– Пожалуйста, сообщи им адрес.

– Ладно… Но я не собираюсь все время здесь торчать.

– Это понятно, – бурчит Кирби себе под нос. Больше она не оглядывается. Кладет пиджак Дэна поверх разбитого стекла на подоконник. Что-то топорщится в кармане. Ах да, лошадка! Кирби оказывается внутри дома.

Кирби и Харпер

22 ноября 1931

Со временем залечиваются все раны. Даже шрамы и рубцы.

По ту сторону окна лежит совершенно другой мир. Кажется, она сходит с ума.

Будто она так и лежит в птичьем заповеднике, лишенная способности мыслить; рядом со своей собакой, которая привязана за горло проволокой к дереву и истекает кровью.

Она раздвигает тяжелые шторы, которых раньше здесь не было, и оказывается в просторной гостиной с новой, но старомодной обстановкой. В камине потрескивает огонь. Рядом с бархатным креслом стоит столик, на нем – хрустальный графин с виски.

Мужчина, преследуя которого она оказалась здесь, уже ушел. Харпер вышел в 9 сентября 1980 года и следит за маленькой Кирби со стоянки на заправке. Он потягивает кока-колу из банки, потому что ему необходимо держаться за что-нибудь, чтобы не кинуться через дорогу и не схватить ребенка за горло с такой силой, чтобы сбить с ног, и всаживать в нее нож снова, снова и снова, у всех на виду.

Тем временем Кирби поднимается на второй этаж и проходит в спальню, украшенную предметами, отобранными у умерших девушек, которые и не умерли еще, но уже обречены. Предметы слегка покачиваются и все время меняют очертания, становясь более-менее четкими. Три из них относятся к ней. Пластмассовая лошадка-пони, черная с серебром зажигалка и теннисный мяч, при виде которого шрамы начинают гореть, а голова кружиться.

Вдруг во входной двери поворачивается ключ. Кирби охватывает паника. Бежать некуда. Она бросается к окну, но то не поддается. Кирби в ужасе залезает в шкаф и сворачивается там клубком, стараясь не думать. Стараясь удержаться от крика.

– Со za wkurwiajace gowno!

Это инженер-поляк, опьяненный крупным выигрышем и изрядной порцией алкоголя, возится на кухне. В кармане его пальто еще лежит ключ, но истекают последние минуты. Входная дверь снова открывается – это из 23 марта 1989 года возвращается Харпер; на его джинсах еще свежая кровь Кирби, в руке зажат искусанный теннисный мячик.

Пока Харпер внизу расправляется с Бартеком, забивая его до смерти, она сидит в шкафу, крепко зажав рот рукой. Когда раздаются крики, она не может сдержать тихий стон.

И вот Харпер поднимается по лестнице, каждый его шаг сопровождается стуком костыля. Цок-цок. И неважно, что все это было раньше, – ведь их прошлое, настоящее и будущее сложены как оригами.

Харпер доходит до порога спальни, и Кирби так сильно прикусывает язык, что идет кровь. Во рту сушь и вкус железа. Но он проходит мимо.

Она подается вперед и напряженно вслушивается. Какой-то шум усиливается. Это же ее собственное дыхание: она дышит слишком часто и шумно. Нужно успокоиться и взять себя в руки.