Паутина

— Значит, вы не такой, как остальные из полиции. Их Софи интересовала только как жертва. Не как личность.

— Это не вполне полицейское расследование. Давайте считать, что я работаю в частном порядке.

— Двадцать пять долларов в день плюс расходы? Мне нравились эти старые американские черно-белые фильмы. — Анджела Бут отпила из бокала. — Ну, так что вам рассказать? Я не очень хорошо знала Софи последние несколько лет. Она оставалась моей дочерью, но мы отдалились друг от друга. Полагаю, вы заметили, что я резка в суждениях. Софи была такой же. Бедный Саймон страдал, пытаясь играть роль миротворца.

— Ее не устраивали ваши политические взгляды?

— У нее вызывала негодование наша общественная работа, наша большая семья и все остальное. И она постоянно требовала внимания, в этом отношении она была похожа на мою мать. Уверяю вас, Софи начала поощрять Энтони именно по этим причинам. Бог свидетель, на самом деле он ей не нравился. И, конечно, ей не нравилось, что он поддерживает правительство. Она была либертарианкой, и не просто потому, что это модно и эпатажно. — Анджела с иронией нарисовала в воздухе знаки кавычек. — Ей нравилось забавляться с порнографией.

— Вы об этом знали?

— Мы с Саймоном воспитали дочь, привыкшую высказывать, что у нее на уме. Она говорила нам, что делает. Конечно, Софи пыталась эпатировать людей, но думаю, для нее это было более чем серьезно. Это было ее политической позицией.

— Информации необходима свобода…

— Да-да, вы правильно понимаете. Конечно, она совершила ошибку, приравняв деньги к свободе. Она не понимала, что это ловушка… К черту! — Анджела опустила голову и закрыла глаза ладонями.

— Простите, — снова сказал я. Меня мучило осознание того, что извинений тут мало.

— К черту! — повторила Анджела. — Все, о чем я прошу: сделайте что можете.

— Постараюсь.

Но я знал, что и этого мало.

Молчаливый, облаченный в костюм от «Армани» дворецкий Боб проводил меня на террасу похабной квартирки Энтони Бута. Удушающий ветер дул с низовьев Темзы — ветер, перенасыщенный духом разложения. Он ерошил тонкие светлые волосы Энтони Бута и трепал полы его шелкового халата, меж тем как хозяин, стоящий у края террасы, вглядывался вперед, точно отважный исследователь на носу корабля, посеребренного водами дальних морей, идущего к новым горизонтам.

Было восемь вечера. Тридцать два градуса по Цельсию. Влажность более восьмидесяти процентов. Вероятность дождя в ближайшие двадцать четыре часа пятидесятипроцентная.

Когда я ступил на залитый солнцем пол террасы, Энтони Бут проронил, не оборачиваясь:

— Вы интересный человек, инспектор. Слишком увлекающийся для полиции, как мне дали понять.

— Небольшая заноза в заднице местных копов. Думаю, ваши проблемы куда глобальней.

У меня была к нему тьма-тьмушая вопросов. О Софи. О дыре в системе АРЭСН. О том, что я узнал от Дона Фаулера, о невидимости. И я был уверен, что не получу удовлетворительных ответов ни на один, но решил постараться. Я протянул хозяину конверт А4, который принес с собой, и сказал:

— Я тут провел небольшое исследование… Энтони Бут и не подумал обернуться. Прогулочный катер с яркими разноцветными флажками