Небо начало быстро светлеть. Покореженный вертолет, как оказалось, замер на вершине просторного плато, некруто опускавшегося в широкую долину. По ее дну вилась черная ленточка шоссе. Километрах в трех вправо мерцали тусклые огоньки поселка. Поддерживая друг друга, Бейтс и Корнхойзер двинулись вниз — и немедленно провалились по колено в снег. Астронавт залез в вертолет и вскоре вернулся с большим куском замасленной полиэтиленовой пленки. Приятели уселись на него, подвернули края и предприняли новую попытку двинуться в путь. На этот раз она увенчалась полным успехом.
Метров через триста друзья разогнались до такой скорости, что менее плотно одетый Корнхойзер начал ощущать легкое жжение под, так сказать, трущимся местом, а через минуту и вовсе взвизгнул от ожога. Не без труда затормозили, остыли. Так с передышками они за каких-нибудь двадцать минут подъехали прямо к шоссе. Пленку зачем-то закопали, укрылись за камнем и стали ждать. Первым делом по номерам машин предстояло выяснить, удалось ли им все-таки перепрыгнуть границу. Вскоре, нещадно коптя плохо отрегулированными дизелями, мимо проползла колонна рефрижераторов. В обратную сторону юркнуло несколько легковушек, потом проехал битком набитый автобус. Все номера были одинаковые; белые с маленькой красной звездочкой посередине.
Сомнения отпали. Беглецы пересекли границу — но не итальянскую, а югославскую. Бейтс сидел, понурив голову, и пытался сообразить, где же он ошибся. Или компас врал?
Корнхойзер оглушительно чихнул и деликатно поинтересовался о дальнейших планах, доверительно сообщив, что среди американских дипломатов в Югославии знакомых у него нет. Бейтс имел весьма отдаленные представления о методике розыска нарушителей границы, но при всем при том отлично понимал необходимость выбраться из Югославии как можно скорее. Для этого особого ума не требовалось…
Единственным доступным беглецам путем спасения было шоссе. Корнхойзер наскоро придумал довольно примитивный план: дождаться грузовика с западноевропейским номером и предложить шоферам за хороший гонорар нелегально перевезти их через границу. Приятели понимали, что их идея выглядит детским бредом, но изможденные приключениями последних суток на большее они были неспособны.
Прошел час, прежде чем им улыбнулась удача. Шумно вздохнув тормозами, рефрижератор с австрийскими номерами прижался к обочине. Водитель с помятой физиономией и необъятным брюхом внимательно выслушал сбивчивые объяснения Бейтса, оценивающе оглядел обоих и, наконец, предложил:
— Могу попробовать связаться с дружком, он тут неподалеку. Может, и возьмется. Мне за посредничество пятьсот долларов. Сколько он сдерет — это уже как договоритесь.
Деньги у Бейтса были. С помощью УКВ-передатчика толстяк живо вызвал своего приятеля и в трех коротких фразах лаконично изложил суть дела. Выслушал столь же лаконичный ответ и перевел его на нормальный язык: три тысячи долларов за обоих, и через двое суток они в Вене. «Соглашайтесь, — добавил толстяк, — тариф здесь твердый. А парень — профессионал, у него все куплено».
Бейтс колебался. Сумма его не особенно волновала, поскольку они находились в безвыходном положении. Но вот Вена, опять Вена… Их там наверняка ждали — правда, не с этой стороны… Чуть в стороне послышался нарастающий гул вертолетных двигателей, и из-за хребта вынырнула пара боевых машин. Бейтс одним прыжком вскочил в кабину и рывком вдернул за собой Корнхойзера: «Едем…»
Контрабандист ждал их на бурлящем деловой активностью погрузочном складе какой-то транспортно-экспедиционной фирмы с непроизносимым для американцев названием. Грузчики, шоферы, конторские клерки толпами сновали вокруг, и на беглецов никто не обратил ни малейшего внимания. Они вскарабкались вовнутрь уже груженного рефрижератора и по узкому проходу протиснулись в переднюю часть холодильника. Под потолком тускло светилась пара лампочек, окруженных радужным ореолом измороси. Бейтса начало знобить — не столько от холода, сколько от общей угрюмости этого ледяного склепа. Добравшись до передней стенки, контрабандист нажал потайной рычажок, и в ней открылась узенькая дверца. Бейтс и Корнхойзер протиснулись в нее на карачках. В передней части полуприцепа была устроена крохотная потайная комнатушка. На грязном металлическом полу валялся грязный дырявый матрас. В углу в проволочной оплетке стояла десятилитровая бутыль с питьевой водой. Рядом — вонючее ведро. Дверца захлопнулась. В наступившей тишине послышался скрип и скрежет — водитель задвигал проход. Прежде чем впереди натужно взревел мощный дизель тягача, прошло еще долгих два часа. Машина тронулась рывком, и от довольно ощутимого толчка Бейтс потерял равновесие и рухнул прямо на растянувшегося на матрасе Корнхойзера. Тот даже не проснулся.
Над головой что-то затарахтело. У астронавта екнуло в груди, но он быстро сообразил, что это всего лишь холодильный агрегат и что его выматывающее душу булькающее урчание придется терпеть все двое суток. Сверху подуло теплом, для удобства клиентов вентилятор гнал воздух от теплообменника прямо в «купе». Бейтса мгновенно сморило.
Он проспал пятнадцать часов. Несколько раз прицеп кидало из стороны в сторону с такой силой, что беглецов бросало друг на друга или на голые стены. Но даже это не вырывало их из цепких объятий тревожного, наполненного кошмарами и погонями сна. Проснувшись, наконец, от дикой головной боли, Бейтс вдруг пережил ощущение, что все это уже было, — и теснота, и жесткий пол, и грязь, и тоска… Часы катились медленно и тягуче, как… как… напалм! Все вспомнилось разом, само собой. Прошлое нахлынуло удушающей волной, которая словно выдавила трепыхающееся сердце прямо в горло…
Отбомбившись на два дня вперед, капитан Бейтс решил покуролесить. Заранее договорился со своим закадычным дружком из морской пехоты по прозвищу Головастик — у него действительно была непомерно большая голова. Они встретились с утра пораньше и вдарили по сайгонским барам и борделям. К вечеру надрались до поросячьего визга и основательно подустали. Напоследок Бейтс угнал чей-то штабной джип, и приятели поехали кататься.
Напрочь забыв о том, где они находятся, друзья с улюлюканьем мчались по шоссе, рассекая липкий мрак душной тропической ночи. Горланили пьяные песни, подыгрывая себе на клаксоне. И вдруг увидели в желтом свете фар тоненькую фигурку на обочине. И черное, блестящее яйцо, летящее на встречу. Осколочная граната пробила ветровое стекло, окатив вояк колючими осколками, и со стуком упала между сиденьями джипа. Почему-то она так и не взорвалась. Бейтс затормозил слишком резко и удержать машину на шоссе не смог. Джип свалился в кювет, остановился, уткнувшись бампером в землю. Головастик не терял ни мгновения. Он бесшумно нырнул в темноту, и не успел Бейтс отдышаться, как появился вновь, волоча тщедушное тельце в просторной белой рубахе и холщовых штанах. Вылезая из джипа, Бейтс с отвращением обнаружил, что обмочился. И в груди у него вдруг зажглась лютая, безумная, всепоглощающая ненависть к этому жалкому вьетнамцу, едва не заставившему его проститься с жизнью. Ярость клокотала и бурлила в нем, ища выхода. Не помня себя, Бейтс зажал в руках полы рубашки врага, резко рванул их в стороны. Ткань с треском разорвалась. Жертва оказалась худенькой девушкой, судя по фигуре лет восемнадцати.
Головастик насиловал ее долго и изощренно, лишь бы причинить побольше боли. Вьетнамка даже не пыталась вырваться, понимая, что сопротивление бессмысленно. В такт ударам она дергалась словно тряпичная кукла и только глухо стонала сквозь промасленную ветошь, которой ей заткнули рот.
Ярость Бейтса сменилась неприязнью, потом отвращением. Все это выглядело дико и походило на кошмарный сон. Он оперся на теплый капот, закурил, Головастик удовлетворился и теперь с лязганьем рылся в машине. Выудил странной формы канистру и безумно захохотал. Послышалось маслянистое бульканье. Бейтс почувствовал едкий, обжигающий ноздри запах напалма. Он сделал несколько шагов вперед. Пехотинец оттащил девушку метров на пять от джипа и усердно поливал из канистры. Освещенное луной белое тело словно тухло, становилось черно-бурым. Отшвырнув канистру, палач достал сигарету, закурил. Сделав пару глубоких затяжек, он взял сигарету двумя пальцами и медленно разжал их над телом. Взметнулось пламя. Напалмовый смрад был жуток, но даже он не мог перебить сладкий запах горящей жизни. Бейтса рвало до утра.
Их взяли на рассвете, тепленькими. Не за девчонку, конечно — на войне, как на войне, — за джип. Неделю пришлось просидеть в карцере, быстро протрезвев и медленно дурея от тоски и безделья. Правда, вспомнил Бейтс, в карцере он спал все же не на полу, а на армейской койке…
Рефрижератор время от времени останавливался. Один раз стояли долго. Югославский пограничник тщательно проверил документы, накладные на груз. Водитель сохранял спокойствие — эта утомительная процедура была ему знакома. Потом он загнал рефрижератор на яму, и бригада таможенников тщательно его осмотрела. И это было привычно. В это время начальник контрольно-пропускного пункта звонил в штаб округа в Любляну.
— Разыскиваемые у меня, другарю полковник. Вертолетный патруль засек их утром. Внешнее наблюдение никаких контактов не зафиксировало. Они пытаются выбраться через границу с Клаусом-«холодильником». Какие будут указания?
— Вероятнее всего, это курьеры наркомафии, которых мы спугнули… Австрийцы заварили всю эту кашу, пусть теперь сами и расхлебывают. Пропустите.
ebooksa