Это она сказала по-шведски, отвернувшись от микрофона. Понял он или нет, осталось неизвестным.
— Здравствуйте, господин Островски. Почему вы еще тут?
— А где я должен быть?
— В нашем офисе, оформлять документы. Да выходите, дверь разблокирована. Эксперты не нашли там ничего, никаких искусственных генетических конструкций, никаких белков, ничего страшного вообще. Ни в квартире, ни в самой капсуле. Очевидно, он блефовал. Ваши анализы в норме, транскриптомы еще делают, но это так, для очистки совести.
Сергей, уже открывший дверь, замер на пороге в некоем замешательстве.
— Транскриптомы… Вы уже отправили мне счет?
— Боже упаси. Помощь пострадавшему при террористическом акте, счета не ваша забота. Выходите, выходите, господин Островски, все позади.
— Доктор, с ним действительно все в порядке? — спросила Нора по-шведски.
— В соответствии с возрастом и стилем жизни, — важно ответил доктор. — Не беспокойтесь, госпожа Хейно.
— Вот видишь. Я говорил, что со мной все будет хорошо?
— О…
— Я не понимаю, вы только от меня об этом узнали? Нильсон?! — Доктор обернулся к сопровождающему. — Какого черта вы ему не сообщили сразу?
— Я с… — начал молодой человек, но американец через голову девушки подмигнул ему обоими глазами и приложил палец к губам. — М-м, я, наверно, не успел.
— Не успели. По вашей милости, Нильсон, человек лишние полчаса готовился к худшему, а вы тем временем пили кофе…
Нильсон слушал доктора, косил одним глазом ему за спину и делал заметки на будущее, никак не связанные с медицинской этикой. Зрелище было скорее смешное, учитывая разницу в росте этих двоих, и все же завидно… Наконец доктор тоже оглянулся.
— Ага. Международное сотрудничество, — сардонические нотки в его голосе, к счастью, относились уже не к Нильсону. — Скажи ему, чтобы забирал свои вещи и выматывался, тут им не мотель. И проводи в офис, пускай заверит документы.
— Бюте тилль туннел-бана мут, — старательно артикулируя и запинаясь, выговорил Сергей. — Что это значит?
— Пересатттка на линию метттро, — с серьезным видом ответила Нора.
— Ну вот, дразнится. Я стараюсь, а она дразнится.
Эта ветка была больше надземкой, чем подземкой, и вот уже минут пять вагон катился под ярким утренним солнцем. Сергею хотелось обнять Нору, но она не любила нежностей на людях. Ей, бедной, немало сил приходится тратить на то, чтобы вызывать у мужчин реакцию, отличную от «ми-ми-ми». Такая обманчиво хрупкая, трогательно кудрявая, с чистыми глазами… с жизненным опытом вроде его собственного в ее возрасте. В двадцать пять лет он еще работал в полиции. А она вдобавок магистр биологии.
ebooksa