Подарок убийцы

– Серьёзно?

– Да, – гордо подтвердила Брилова. – Хватит, сколько можно в затхлой провинции прозябать, пора показать себя на всю страну, у нас и программа нынче классная.

– А песни у вас те же?

– Нет, сейчас модно под «Хаус» подделываться. Я сама не в восторге от такого репертуара, теперь ведь просто так не постоишь с микрофоном. Надо там прыгать, вертеться, в общем, подвижно себя вести на сцене.

– А я смогу?

– Сможешь, ты гибкая. У нас общего танца нет, каждый скачет по-своему, но не выделывайся уж, как муха на стекле. Старайся войти в ритм, руки изредка поднимай и губами на припевах шевели.

– Я слов не знаю.

– Да кому ты нужна с этими словами?.. Стой себе с микрофоном да вид создавай, будто изо всех сил поёшь. Научишься, сейчас вот потренируемся в офисе, пока костюмы привезут. Солируем в основном я и Анька Десницына. У Кристины голос так себе, она тоже припевочку изображает.

Офис, который обычно имеет каждая уважающая себя звезда, в действительности представлял старенькую трёхкомнатную квартирку в доме постройки прошлого века. Даже Лавре, как любительнице архитектуры, он не пришёлся по вкусу: слишком заброшенным казался его фасад да и подъезд едва отличался от строений, в которых довелось покататься на обледенелой лестнице в Вольске. Кроме них, в «офис» заявились две пожилые женщины, с радостью встретив новенькую участницу «Гранды».

Пассия Фанелина тут же повела подругу в просторную комнату, где им предстояло позаниматься под музыку. Здесь имелось несколько зеркал высотой с человеческий рост.

Поначалу Лавра даже испугалась, настолько резкими показались ей звуки новых песен «Гранды». Но, спустя несколько минут, она поняла, что ритм практически не отличается от того, что крутят сегодня в клубах.

Подоспевший к семи вечера Ник – тучный мужчина с противным засаленным хвостиком на затылке – пришёл в восторг при виде черноволосой Лавры, кружившей вокруг зеркал на пару с эффектной блондинкой. Когда подтянулись остальные участницы – шатенка Анна и брюнетка Лена, им подали костюмы.

При виде наряда, в котором предстояло танцевать весь вечер, Лавре сделалось плохо. Сценическая одежда представляла из себя узенькие чёрные трусики, которые надлежало натянуть поверх порванных колготок. Но если ноги хоть как-то были прикрыты, то грудь едва умещалась в каком-то кожаном ошейнике, из которого выпирали весьма острые шипы.

Нацепив на себя всё это безобразие, Гербер увидела в зеркалах танцевального зала отнюдь не перспективную выпускницу исторического факультета, а какую-то начинающую мазохисту, сошедшую с экранов порнофильма. И хотя причинные места были немного, но прикрыты, она чувствовала себя неловко в таком странном наряде. Подумать только, ведь в нём ещё нужно плясать перед зрителями! Если кто из знакомых будет сегодня в «Дельта-Пэлас», Лавра просто сгорит со стыда.

Остальные же девушки казались даже счастливыми. Наверное, на сцене можно вообще надевать всё, что заблагорассудится. Взяв за оправдание такой аргумент, Лавра стала успокаиваться и села к визажисту, который принялся покрывать её лицо густым слоем всяких кремов, помад, теней и румян. Словом, к моменту отправки в элитный ресторан, отличницу трудно было узнать, что, с одной стороны, даже хорошо на случай, если в «Дельта-Пэлас» появится кто-нибудь из её сокурсников.

Ресторан располагался в центре города, но был построен так, что с улицы его мало кто мог заметить. Вывеска привилегированного заведения поражала своей формой. Скорей всего, дизайнеры «Дельта-Пэлас» старались сотворить клетку, внутри которой мигали неоновые буквы. Однако Лавре это изобретение больше напоминало упавшие с крыши металлические поручни, чудом не разбившие хрупкие зелёные лампочки.

Внутри уже гремела музыка, но заглянуть в зал красавицам из «Гранды» не удалось. Прямо со входа, где их встретили двухметровые амбалы в смокингах, девушек повели извилистыми коридорами куда-то наверх и там оставили на несколько минут. Это время ушло на поправку причёсок и сползающих с груди корсетов.

Анжела смотрелась просто великолепно, напоминая даму-вамп с чёрными сверкающими губами, пушистыми фиолетовыми ресницами и в откровенном наряде. Хотя и Лавра ненамного отличалась от неё, изучая здоровенный микрофон. С такой дубинкой можно было не беспокоиться о движении губ, из-за него всё равно никто не увидит её рта.

– Так, девчонки, сначала пляшем под «Я его любила», – начала напоминать Брилова ход выступления, всё время убирая с Гербер всякие недостатки – загнувшиеся колготки, торчащую в сторону прядку, белую ниточку на животе и так далее. – Потом «Кровь и песок», «Вазелин», «Причини мне нежность», «Рука в руке», «Папик» и напоследок «Растерзай».

Да, названия композиций впечатляли. Куда же подевалась вся конфетно-ванильная сладость группы? Неужели можно так круто отойти от образа романтичных девиц, сошедших с бежевых облаков?..