— Доверься им, о шейх, — посоветовал я. — Меня здесь лечат совсем неплохо.
— Да, но ты же не дряхлый старик, который тщетно цепляется за жизнь. Каждая из их варварских процедур отнимает у меня год жизни.
Я улыбнулся:
— Ты преувеличиваешь, о шейх. Они должны найти причину твоего недомогания и устранить ее. К тебе вернутся прежние силы.
Палочка нетерпеливо махнул рукой, показывая, что не хочет продолжать разговор на эту тему.
— И что же ты хотел спросить у меня?
Я медлил, думая, как бы поделикатнее задать ему два весьма щекотливых вопроса.
— Первая просьба касается моего слуги Кмузу, — сказал я. — Ты утверждаешь, что я спас тебя из огня, но Кмузу точно так же спас меня. Я обещал ему, что попрошу у тебя награды за это.
— Конечно, сынок. Он заслужил ее.
— Я тут додумал… не подаришь ли ты ему свободу?
Папочка молча осмотрел меня. Лицо его не выражало никаких эмоций.
— Нет, — медленно проговорил он, — еще не время. Я придумаю для него какую-нибудь другую заслуженную награду.
— Но…
Тут Фридлендер Бей жестом прервал меня. Даже болезнь не сломила его воли, и я не осмелился настаивать.
— Конечно, о шейх, — смиренно произнес я. — А вторая просьба касается вдовы и детей Иржи Шакнахая, офицера полиции, с которым мне довелось работать. У его семьи сейчас серьезные финансовые затруднения, и мне хотелось бы сделать для них что-нибудь большее, чем просто предложить денег. Я прошу твоего разрешения пожить им в нашем доме, хотя бы некоторое время.
Папочка ясно давал мне понять, что разговор окончен.
— Мой милый мальчик, — еле слышно прошептал он, — пусть будет так, как ты хочешь. Это хорошее решение. Я поклонился.
— Больше не смею беспокоить тебя. Пусть Аллах дарует тебе мир и благополучие.
— Я буду скучать без тебя, сынок.
Я встал и заглянул в другую комнату. Юсеф и Тарик, казалось, целиком ушли в карточную игру, но я был уверен, что они не пропустили ни единого слова из нашего разговора. Когда я был у дверей, Папочка уже вовсю храпел. Я постарался прикрыть за собой дверь как можно тише.