Ну нет, подумал я, не хватало мне еще одного Папочкиного подарочка!
— А сейчас, — спросил я, — не потребуется ли тебе моя помощь?
— Скажи мне, как начался пожар?
— Грубая работа, о шейх! — возмущенно воскликнул я. — Сразу же после того, как нас увезли, Кмузу нашел спички и обгоревшие тряпки, пропитанные горючей жидкостью.
Папочкино лицо стало мрачным, в глазах засветилось пламя.
— Этого я и боялся. Какие у вас есть еще улики? Кого ты подозреваешь, племянник?
— Пока никого, но как только выйду из больницы, займусь этим.
Казалось, Папочка остался доволен моим ответом.
— Ты должен пообещать мне, — сказал он.
— Что, о шейх?
— Когда узнаешь, кто совершил поджог, ты убьешь его. Пусть знают: нас не напугаешь.
Я заранее знал, что Папочка попросит об этом. Скоро мне придется заводить тетрадь, чтобы записывать имена и адреса тех, кого я должен убить по его просьбе.
— Да, — пообещал я, — он умрет.
Я вовсе не обещал, что убью сукиного сына собственноручно. Скорее я имел в виду, что все мы смертны. Может быть, я препоручу это дело Говорящим Камням. Они напоминали ручных леопардов. Время от времени их надо было спускать с привязи — поохотиться.
— Хорошо, — согласился Фридлендер Бей, закрывая глаза.
— Я хотел бы обсудить еще два вопроса, о шейх, — нерешительно заговорил я.
Он снова открыл глаза. Сейчас Фридлендер Бей как никогда походил на умирающего.
— Прости меня; племянник, что-то я неважно себя чувствую. Еще до пожара мне было скверно. А сейчас стало еще хуже.
— Здешние доктора разобрались, в чем дело?
— Они ничего не смыслят. Назначают все новые и новые анализы. Я страдаю от их невежества и неуважительного отношения.