— Но ваша женитьба была невозможна. Ибрагим бен-Мусаид никогда бы этого не позволил.
— Да сделает Аллах лицо этого пса черным! — воскликнул бен-Шариф. — Да разрушит Аллах его дом!
Хассанейн поднял руку и подождал, пока молодой человек успокоится.
— Это ты убил ее? Ты убил Нуру бинт-Нашиб, чтобы она не досталась бен-Мусаиду?
Бен-Шариф попытался ответить, но не смог выдавить ни звука. Он глотнул воздуха и начал снова:
— Нет, о шейх, я ее не убивал. Клянусь в этом жизнью Пророка, да будет с ним благословение Аллаха и мир его!
Хассанейн встал и положил руку на плечо бен-Шарифа.
— Я верю тебе, — сказал он. — Если бы я мог утишить твое горе!
Бен-Шариф поднял на него полный муки взгляд.
— Когда ты найдешь убийцу, — тихо сказал он, — пусть я стану его погибелью!
— Прости, сын мой, но нет. Это тяжкая обязанность должна быть только моей. — Однако Хассанейна такая обязанность, кажется, тоже не радовала.
Мы с бен-Шарифом вышли. Теперь настала очередь Умм Рашид. Я подошел к ней, но она при моем приближении спрятала лицо.
— Мир тебе, о госпожа, — сказал я. — Шейх желает говорить с тобой.
Она в ужасе уставилась на меня, словно я был
— Не подходи ко мне! — завопила она. — Не говори со мной! Ты не из Бани Салим, ты для меня никто!
— Прошу тебя, госпожа. Шейх Хассанейн желает….
Она упала на колени и начала молиться.
— О мой Бог! Велики мои испытания и горести, глубоки мои скорби и страдания, и малочисленны мои добрые дела, и тяжко гнетут меня грехи мои! Потому, Господь мой, я и заклинаю Тебя во имя величия Твоего…
Я попытался поднять ее, но она снова начала визжать и бить меня кулаками. Я попятился, Умм Рашид снова упала на колени.
Шейх вышел из шатра и что-то прошептал ей. Я увидел, как она решительно замотала головой. Он снова заговорил с ней, показывая рукой. Лицо его было кротким, а голос слишком тих, чтобы я мог разобрать его слова. Женщина снова покачала головой. Наконец Хассанейн взял ее под локоть и помог встать. Она разрыдалась, и бедуин отвел ее в шатер мужа.