— Это правда, я неприятно поражена его родством с графиней Бадени, но…
— Надин, родная, и вы произносите это «но», а знаете ли, что теперь почти все стали злоупотреблять этим «но», сопровождая им имя графини. Нашлись даже остряки, которые прозвали ее «графиней Но».
— На этот раз вы ошиблись; мое «но» не имело многозначительных точек и того загадочного значения, которые многие почему-то связывают с именем графини; я только остановилась, подыскивая более точное определение того, что меня в ней поражает.
— Что же, нашли теперь более точное определение?
— Да, меня поражают ее губы; не находите ли вы, что они имеют такой вид, точно только что вымазаны свежей кровью!
— Эта кровь называется…
— Краской, вы думаете. Нет, у нее губы не крашеные, а именно кровавые; приглядитесь!
— Слушаю, моя дорогая, а вы обещайтесь прогнать с вашего лица эту тучку какого-то грустного раздумья.
— Опять ошибаетесь, Владимир. Это вовсе не грустное раздумье, а моя обычная интуитивная способность предчувствовать грядущую беду или опасность!
— Да сохранит нас Бог от этого!
— Да сохранит, — тихо повторила за ним Надежда Михайловна. — Но мне почему-то становится жутко.
— Тогда вернемся поскорее к людям, к свету и танцам; авось, они разгонят мрачные предчувствия.
— Хорошо, идем к людям. Сегодня весело, светло, шумно; интересно, что-то нам принесет завтрашний день?
— Только 13 число, Надин, и продолжение нашего счастия, — нежно поцеловал ее жених.
Глава XII Село Коржевка
На правом гористом берегу Волги широко раскинулось богатое село Большая Коржевка. С высоты своей презрительно смотрит на жалкие избушки Малой Коржевки, которая тоже широко, но как-то убого расползлась на другом песчаном берегу той же царственной реки. Между двумя селами непримиримая вражда.
Малая Коржевка населена православными, и занимаются они рыболовством и промыслами на стороне; но несмотря на это, живут бедно и грязно.
Большая Коржевка — село искони веков староверческое. Живут богато. Стройка основательная, вся под железом. Избы обнесены высокими заборами, дворы крытые, калитки на запорах. Крепко живут, не менее крепко и веры своей держатся. Со стариков и старух хоть иконы пиши, такие лица у всех сурово-важные, а то и изможденные постом и молитвою.
С нижними коржевцами не водятся, зовут их табачниками и пьяницами.
Те, со своей стороны, тоже на верхних неодобрительно косятся и малых детей пугают верхними изуверами.
ebooksa