И аз воздам

– И? – нетерпеливо подстегнул его Ван Ален. – Что это значило, по-твоему?

– Что в Официуме не все в порядке, а Лукас пытался выгородить сообщника. Впрочем, это могло означать всего лишь склонность к поспешным выводам по молодости лет, а то и личную приязнь к Конгрегации, и этот вариант я рассматривал тоже.

– Дальше.

– Наш разговор об убитой пьяным любовником девице и слова Лукаса «мы с Яном могли бы себе позволить убить ненужного свидетеля, если б имели отношение к злоупотреблениям в Бамберге». Снова попытка выгородить кого-то в Официуме и это внезапное допущение о вашей причастности – с чего? Вы явились в город несколько дней назад, когда дело уже было в разгаре, и узнали о происходящем за пару недель до того. И главное – о том, с кем именно я собирался говорить, никто из вас двоих не знал. Как вы могли бы быть замешаны даже теоретически? Допускать это – все равно что допустить соучастие кельнского обер-инквизитора или пражского раввина.

– А для красного словца, скажем? – хмуро уточнил Ван Ален; он кивнул:

– Это я допустил как версию. Что был использован просто ближайший пример, а также сработала привычка пусть несостоявшегося, но все же юриста – рассматривать всех участников дела вне зависимости от вероятности вины. Туда же, к отголоскам его прошлого, я отнес и другие слова, которые все же меня зацепили и запомнились. Лукас тогда сказал: «Среди охотников так говорят: «почему мы этим занимаемся? – потому что другие не могут». И они правы». «Они», – повторил Курт мягко, когда Ван Ален непонимающе нахмурился. – Это резануло слух. Никогда, ни при каких обстоятельствах, я не скажу о Конгрегации «они». О другом отделении, подчеркивая разницу в области или методах работы, – да, но не в целом о Конгрегации, тем более – когда речь идет о едином правиле, принципе, девизе. «Мы» – и никак иначе. «Они» – так не говорят о своих. Так говорят о тех, кто мыслится как нечто стороннее, не имеющее отношение к собственному бытию. Но опять же, это можно было списать на то, что парень все еще мучается выбором – а кто же он, охотник или студент, будущий добропорядочный бюргер, лишь временно сменивший образ жизни… Однако три этих загвоздки вместе уже насторожили.

– Бред… – нервно засмеялся Ван Ален, уронив голову на руки, и вцепился пальцами в волосы, зажмурясь. – Какой бред… Обмолвки, пустые слова, ни о чем не говорящие, это могло вообще ничего не значить!

– Могло, – все так же следя за тем, чтобы голос звучал как можно спокойней и выдержанней, согласился Курт. – И будь ситуация другой – скорее всего, я не обратил бы на это внимания. Встреться мы с вами где-нибудь в трактире на дороге, не будь вокруг этого города, не будь я в нем в поисках предательства, не пытайся я увидеть в каждом человеке вокруг врага и заговорщика… Все могло быть иначе.

– Дальше, – глухо произнес охотник, не поднимая головы. – Не на этом же основании ты решил, что мой брат – убийца.

– Да, не на этом, – согласился Курт. – И даже не на том, что в качестве версии он выдвинул совершенно нелепую – о заговоре Официума и Гайеров подставлять горожан под казнь ради перепродажи домов. В конце концов, он не инквизитор, он и юрист-то недоучившийся, просто охотник, вояка, думать – не его ежедневная работа… Мог и попытаться ляпнуть первое, что пришло в голову, лишь бы показать мне, что не намерен мириться с положением мальчика на побегушках, а является полноправным участником расследования. Тогда я и это принял как вариант… Но потом был пожар и была смерть Адельхайды – в ту ночь, когда ты отсутствовал, а Лукас был предоставлен самому себе. Можно вопрос?

Ван Ален приподнял голову, взглянув на собеседника искоса, с тяжелой кривой ухмылкой, и мрачно уточнил:

– Молот Ведьм испрашивает дозволения задать вопрос, а не требует ответа немедленно? Что-то явно не то происходит в этом мире… Спрашивай. Может быть, я отвечу.

– Кто решил, что к подруге Катерины Юниус идешь именно ты и именно тогда, в ночь?

– Да никто, – не сразу отозвался охотник. – Так сложилось. Мы говорили с ней накануне – вдвоем, но побеседовать полноценно не удалось, зато мне удалось закинуть к ней удочку. И…

Он запнулся, сжав губы и распрямившись, и Курт осторожно договорил:

– И Лукас предложил не упускать возможность совместить приятное с полезным. Ведь так, Ян?

Ван Ален несколько мгновений сидел неподвижно, глядя в стол перед собой, и, наконец, медленно, через силу, разомкнул губы, вытолкнув:

– Дальше.

– Хорошо, – легко согласился Курт. – А дальше я рассказал о том, кем была Адельхайда. Разумеется, я и делал это для того, чтобы спровоцировать соучастника Каспара на реакцию, но не думал, что она будет немедленной и настолько… неосторожной. «Она работала на Императора и сотрудничала с инквизитором», – сказал тогда Лукас. И добавил: «Вдвоем они отправляли на костер еретиков и малефиков».

– И что?