Ну не любовная же переписка, в конце концов!
Одно «яблочко» взяла. Пустое. Другое положила. Полное. Поправила натюрморт. Щелкнула по носу бронзовое чучело. «Ваше задание выполнено, господин вражеский агент!» – «Не извольте беспокоиться, мистер вражья морда!» – «Как вам будет угодно, мсье закордонная жаба».
Ну правильно! А «закордонная жаба» как раз и была, скорей всего, в том иностранном многопузье, гребущем из соседнего павильона ханского дворца. Все так. Все сходится.
Что ж так противно-то?
Я вдруг почувствовал, что у меня глаза на мокром месте. Чего это я? По всей видимости, детский организм таким образом заученно реагирует на глубокое чувство обиды и разочарования в симпатичном не далее как пять минут назад человеке.
Сопляк малолетний. А ну прибрал слюни! Насмотришься еще в жизни и на предательство, и на подлость, и на всякую любую другую гадость. Разнежился здесь, под благополучными знаменами недоразвитого социализма.
Но какова!
Я поймал себя на мысли, что избегаю даже про себя называть этого человека «Галиной Анатольевной». Галина Анатольевна – это ямочки на щеках, крепкие ножки и заливистый хохот. Это – гуд! А «этот человек» – плохой! Вери, вери плохой! Фу! Ка-ка!
Я усмехнулся про себя. Пока взрослая часть сознания находится в опупении, ребенок со своими измерительными линейками уверенно захватил мозги. Надо же, нежности какие. Ну пусть будет не Галина Анатольевна, а, скажем, Курьер. Хотя нет. Так я называл усопшего в бозе Румына. Почтальон?
Блин, да какая разница! О чем ты вообще думаешь?
Я вскочил на ноги. Где тут телефон в этом лесу?
«Ага! – ехидно шепнули в мозгах. – А мобилу на пузе не хочешь?»
Станция? Поселок? Может, там милицейский опорник есть? Или участковый…
– Я тебе сейчас кину! Ах так? На! На! Ха-ха-ха-ха! Ты чего на карачках-то?…
– Рустам, а так можешь? Ых-ых-ых… Ай! Да я сам!
– Оксанка! А где Галина Анатольевна? А куда?
«Наши возвращаются, – понял я, – с хипповского саунд-камер-холла. А где действительно… гм… Галина Анатольевна?»
Я спешно стал запихивать ногой обломки яблочного муляжа за поддон палатки. Она же меня ищет! На откосе этом, как его – на Залысине!
Откинув брезентовый полог, я выглянул наружу. В лагере с приходом ребятни стало живо, шумно и весело. Уютно. Но это был уже не мой уют. Это не для меня. Меня уже обокрали. Какие-то паршивые гады испортили мне весь праздник. Как слепого кутенка – грубо оторвали от маминой титьки и со всего размаху окунули в ушат с холодной водой.
– Витек! Зря не пошел!
ebooksa