Ведется следствие

– Ах! – раздался дамский вскрик, и следователь оказался нос к нос с госпожой Полненьких. – Что случилось? Катастрофа? Беда? Трагедия?!

– Ничего страшного, совершенно ничего, – вдруг подключился Ян. – Просто, понимаете, какое дело: спит это себе господин Сверло-Коптищев, никого не трогает, а камердинер решил новый костюм ему достать, чтобы, как подымется, было во что переодеться… И споткнулся, представляете? И чемоданом – прямо по голове господину Сверло-Коптищеву, видите, какая шишка? – Он перевел дыхание. – А сам камердинер, если помните, споткнулся! Упал, ударился, очнулся – весь распух… это от ушиба, правда, господин Немертвых?

– Несомненно, – ответил тот, пряча усмешку.

– Мелисса… – выдохнула госпожа Полненьких, рассматривая камердинера, от стыда прикрывшего глаза. – Как он похож на Армана!

– О да! – с энтузиазмом поддержала госпожа Приятненьких, разглядывая Сверло-Коптищева с увлечением энтомолога-любителя. – Просто вылитый Арман!.. Такой… такой… пухленький!

– А можно ли облегчить страдания несчастных? – спросила Кларисса.

– Эвтаназия у нас пока не нашла широкого признания, – заметил Немертвых.

– Ах, я не об этом! – отмахнулась дама. – Можно ли… ну… быть сиделкой у ложа несчастного?

– Сколько угодно, – вклинился доктор. – Это очень романтично: кормить больного с ложечки, поворачивать с боку на бок…

– Гхм… – сказал следователь, и Немертвых умолк.

– Не возбраняется, – пролепетал проводник, истово прижимая к груди скороварку с комаром. – Если госпожи изволят… всегда пожалуйста.

– Тогда ведите! – решительно тряхнула кудряшками госпожа Полненьких. Госпожа Приятненьких согласно кивнула, и обе направились вслед носилкам.

– На некоторое время эти четверо нейтрализованы, – заключил доктор. – А вот когда мужчина мечты сдуется, а Сверло-Коптищев придет в себя – быть беде.

– Вы пессимист, друг мой, – вздохнул следователь.

– Я реалист, – хмыкнул тот. – Что ж… думаю, мое присутствие более не требуется. Всего доброго!

– Учитесь, пока мы живы, Дэвид, – сказал Бессмертных, ухмыльнулся и ушел, оставив стажера бессильно кусать губы.

Оперативники посмотрели на него с жалостью и куда-то испарились. Проводник бережно унес сосуд с комаром.

Дубовны же решил впасть в депрессию. Он не очень хорошо представлял себе, что это такое, но слышал, будто это вошло в моду в столице. Отставать от столичных господ он не желал, а потому вышел к обеду с таким лицом, будто отведал уксусу. Увы, на него даже не обратили внимания, потому что оное внимание было приковано к госпоже Кисленьких и ее ботфортам, на сей раз лакированным.

– О, ну это парадные, – говорила она, вытягивая ножку в проход, чтобы каждый имел возможность полюбоваться ею. – А в обычных я была с утра!

– Но шпилька… удобно ли это на болоте? – спрашивал Бессмертных, подливая себе кофе.