— Юра, а тут можно говорить? — робко поинтересовалась жена. — Этот не подслушает?
— Обязательно подслушает, — вздохнул Нежный. — Но ты говори. Мне приятно слышать твой голос.
— Ой, ты в Турции стал таким… таким…
— Каким?
— Неотразимым, вот. Приятным и неотразимым.
— Я и раньше был приятным и неотразимым.
— Когда-то был, да. И ещё ласковым. А потом эта твоя проклятая работа…
— Лучше уж проклятая работа, чем проклятая безработица. Согласна? Ты что-то хотела спросить, милая? Спрашивай.
— Юрочка, а этот мутный тип, Федералов, он не врал, что эти, которые из Хельсинки, сделали переворот в Трансильвании?
— Врал, конечно. И про миллион боевиков — тоже врал. Там не миллион боевиков, а самое большее — сотня босяков. Как иначе назвать этих троих киллеров-неумех, которых пристрелила неизвестная девица? Пошли на охоту, и сподобились пальнуть только один раз на всех троих, надо же. Просто суперпрофессионалы, обильно финансируемые ЦРУ. Запросто могут сделать у нас государственный переворот.
— У нас в городе?
— Нет, весь город им не удержать, они же мёртвые. А вот городской морг — вполне реально. Но наш спецотряд справится с этими зомби.
— Юра, я же серьёзно спрашиваю. Товарищ Федералов самом деле боится, что эти Хельсинки нашу страну захватят?
— Кто его поймёт? Но, думаю, всё же вряд ли.
— А я, кажется, поняла, зачем они ему.
— И зачем?
— Если он их найдёт, то сможет подбрасывать им дезинформацию. Юра, ты же знаешь, что такое дезинформация?
— Нет, конечно, откуда мне знать?
— Это ложные сведения. Обман.
— Спасибо, милая, запомню. И что за обман он им подбросит?