— Ну почему же обязательно с обыском? — невинно поинтересовался я.
— Знаешь, я начинаю понимать Еремеева. — бормотала Фудзисаки, когда мы выходили из лаборатории. Две патрульных, всё ещё дежурившие у дверей морга, даже бровью не повели, когда мы проходили мимо. — Вернее, я начинаю понимать, почему он всё время говорит, что ты сошёл с ума.
— А я сошёл с ума почему? — спросил я. — Потому, что хочу задать этим милым гайдзи… э-э-э, людям пару вопросов?
— Гайдзинам из частной военной компании? В Дэдзиме?
— А почему бы и нет? — поинтересовался я. — Дэдзима в чьей юрисдикции?
— А ордер взять? — не отставала Фудзисаки.
— Какой ордер? — неожиданно резко спросил я. — Ты думаешь, Мэгурэ мне сейчас его даст? Даже если я её попрошу?
— Действительно. — только и сказала она и замолчала.
Я отвернулся.
Мэгурэ действительно не выдала бы мне никакого ордера — даже если бы сейчас не шло совещание, в котором участвовало, похоже, всё руководство ГУМВД Титана-Орбитального. Само по себе это не сулило ничего хорошего. У меня же усиливалось подозрение, что по итогам этого совещания должна будет покатиться моя голова.
А значит, инициативу надо было брать в свои руки.
— Ладно. — сказала Жюстина, когда мы вышли из Цитадели к посадочным площадкам. — Допустим. Так как ты собираешься, хм, задавать свои вопросы без ордера?
— Очень просто. — ответил я и вызвал адресную книгу. Отыскать нужный номер не стоило больших усилий: я не так часто пользовался им, как, скажем, полгода назад, но иногда приходилось.
Например, сейчас.
— Алло, — сказал я, как только на том конце линии приняли вызов. — Это инспектор Штайнер, уголовный розыск. Будьте так добры, соедините меня с капитаном Селезнёвой… Алло, привет, да, это я. Слушай, есть такое дело…
В Дэдзиме было светло.
Ясное голубое небо непривычно задиралось вверх вдалеке; посредине небосвода ярко светила полоса люминёра. Самый депрессивный район всего Титана-Орбитального отличается на редкость хорошей погодой круглый год — не в пример самому Титану-Орбитальному.
Я посадил люфтмобиль на стоянке у проходной штаба СПОР. Трёхэтажное здание с окружающими его казармами и ангарами занимало довольно обширную территорию на углу двух улиц — Кемпфера и Маруямайской. По периметру шёл высокий забор с колючей проволокой, по углам которого торчали вышки сторожевых сенсоров. Стеклянный фасад проходной, насколько мне было известно, был пуленепробиваемым; под козырьком плоской крыши он ощетинился камерами наблюдения. Створки массивных ворот украшали изображения герба Национальной полиции.
Стеклянная мыльница участка на углу Зибольда и Кусумото была точно такой же пуленепробиваемой, но хотя бы пыталась выглядеть дружественно — или, во всяком случае, не враждебно. Штаб СПОР же выглядел, как воплощённая монополия государства на насилие.
Двери проходной раздвинулись перед нами, помедлив несколько секунд. За ними открывался узкий коридор, перегороженный турникетом, и стеклянная будка дежурной справа. Отсюда ярким оранжевым мазком был виден форменный берет дежурной.
ebooksa