Страна василисков

— С госпожой Адатигавой? — недоверчиво переспросила она. Я едва заметно кивнул, наградив её надменным взглядом. На несколько секунд она замолкла.

Затем она вежливо поклонилась мне. Её зеленоволосая напарница, помедлив, сделала то же самое.

— Нижайше прошу прощения, — произнесла она гораздо более любезным тоном. — Добро пожаловать в «Лепесток розы», господин Штайнер. Госпожа Адатигава передаёт свои извинения, что не смогла встретить вас лично, — ещё бы, подумал я, это было бы грубейшим нарушением всех мыслимых приличий с её стороны, — и поручила мне провести вас. Прошу вас, следуйте за мной.

Я удостоил её кивком и прошёл за ней вверх по мраморным ступенькам, через разъехавшиеся в стороны двери и могильно-тихий атриум, где застыли, подобно средневековым доспехам, четыре сторожевых робота. Их треугольные головы даже не пошевелились, когда мы проходили мимо.

Моя провожатая провела меня мимо двух лестниц, шедших на второй этаж, и к двустворчатой двери, из-за которой доносились приглушённые голоса и звуки музыки. Приглашающим жестом она отворила дверь, и я вошёл в зал «Лепестка розы».

Большой овальный зал был оформлен в бордовых тонах, начиная от ковров на полу и заканчивая драпировками под потолком. По стенам бежали, ежесекундно изменяясь, золотые узоры, словно пульсирующие жилы. Потолок подпирали колонны из красного мрамора, а между этими колоннами, за многочисленными столиками, сидели посетительницы.

Это был дамский клуб — место, куда женщины приходят, как правило, ради двух вещей: для живого общения в своём, узком, исключительно женском кругу, и для того, чтобы полюбоваться на мужчин. Своих партнёров приглашать с собой обычно не принято, но здесь было, на кого любоваться — иначе клуб перестал бы быть дамским. Это заведения высокого профиля — вход сюда, в «Лепесток розы», был только и исключительно по приглашениям, и только для лучших из лучших. Я готов был поклясться своей Линзой, что этим вечером здесь соберётся если не весь цвет Титана-Орбитального, то значительная его часть.

Барная стойка вдавалась в зал, cловно модельный подиум: туда-сюда сновали официанты (все без исключения — мужчины) в красно-золотых ливреях. На сцене, в виду всего зала, На сцене, на виду у всего зала, текуче изгибался в танце юный парень: софиты жадно ловили каждое изящное движение его тела. На моих глазах танцор откинулся назад, ногами обвив шест и одной рукой держась за него, и взглянул прямо на меня. Обворожительно блестнули лиловые ресницы сказочных очей. Длинные нежно-розовые волосы водопадом стремились вниз, к сцене.

Я отвернулся. Танцующий парень был прекрасен — настолько, что я поневоле чувствовал себя очень и очень невзрачным, даже несмотря на завитые волосы и длинные ресницы. Но выглядеть красиво было его работой, не моей.

И хорошей работой. Я мысленно представил себя на сцене дамского клуба и почувствовал, как на щеках выступил непрошеный румянец.

Всё-таки я предпочту уголовный розыск.

Временами посетительницы оборачивались в мою сторону, когда я проходил мимо столиков, но тут же отворачивались — очевидно, заметив мою провожатую, от которой я не отступал ни на шаг. Кое-кого сопровождали спутники-мужчины: те бросали на меня подозрительные взгляды, будто ожидали, что я посягну на их место. Я старательно не подавал виду, но мне было чересчур неловко.

Это было женское царство, целиком и полностью. Один, без сопровождающей, я был здесь непрошеным гостем.

Моя провожатая провела меня через половину зала, к ещё одной двери, и отворила её передо мной. Я перешагнул порог.

Мариэ Адель Рене Адатигава восседала в роскошном кресле посреди комнаты; полы её тёмно-красного, украшенного лиловыми и розовыми цветами и поющими птицами, платья спадали на ковёр у её ног, облачённых в изящные сапоги на невысоком каблуке. Широкие рукава спадали с обоих подлокотников кресла, открывая тонкие запястья, украшенные сияющими браслетами. Серо-голубой подворотник платья охватывал шею Адатигавы, слегка открывая её восхищённым (иных и быть не могло) посторонним взглядам. Одна из безукоризненно завитых прядей длинных тёмно-рыжих волос спадала на левое плечо. Лиловые глаза, чуть посветлее моих, пристально смотрели на меня. Губы тронула улыбка.

— Господин Штайнер! — сладчайшим голосом произнесла Адатигава. — Как я рада вновь видеть вас в добром здравии!

— Благодарю вас, госпожа Адатигава. — слегка поклонился я; наш разговор шёл по-японски. — Я тоже очень рад видеть вас. Надеюсь, ваши дела в полном порядке?

— Разумеется. — проронила Адатигава и сделала властный жест рукой: — Присаживайтесь, прошу вас. Ксения, — в её голосе прорезались стальные нотки, — забери у господина Штайнера плащ.

Я позволил моей провожатой — Ксении — снять с меня плащ, и опустился в кресло прямо напротив Адатигавы. Нас разделял низкий стеклянный столик.

Владычица преступного мира Титана-Орбитального смерила меня пытливым взглядом, задержавшись сначала на моих волосах (завивка держалась), затем на кружевах рубашки, а затем — на моих руках. Ногти чуть поблескивали, покрытые бесцветным защитным лаком. Адатигава улыбнулась ещё теплее. Её подчинённых, стоявших на почтительном отдалении от хозяйки, такая улыбка, должно быть, приводила в ужас.