– Какой праздник? – не сразу сообразила я.
– Так ведь зима на весну повернула, – усмехнулся он. – Жаль, заранее весь дом вычистить не успели, ну да ничего, вчера внизу и в господских покоях прибрались. Масло сбили, как полагается, кушаний наготовили заранее – сегодня работать запрещено. Ну а к ночи, если господин не запретит, разожжем костер…
– Пора Огней! – осенило меня.
– Она самая, – серьезно ответил он. – Надо же, еще помнят…
– Просто я недавно читала об этом, – виновато ответила я. – Боюсь, теперь уже мало где празднуют этот день, разве что по глухим деревням.
– Ну так и мы в глуши живем, – сказал Хаммонд. – Прошу прощения, госпожа, пойду – тоже охота принарядиться. Да и хозяин скоро спустится… И вот увидите, – добавил он шепотом, – он, хоть и рычит, что все это чушь, что не верит в колдовские дни, все равно приоденется.
– Раз так, то и я, пожалуй, обновлю платье, – улыбнулась я. – Идем, Хаммонд! И пришлите ко мне Моди, она, помнится, хотела сделать мне прическу.
Задержавшись в дверях, я посмотрела на витражи, украшавшие верхнюю часть сводчатых окон: они изображали Колесо Года, и сегодняшняя его спица, показалось мне, светится как-то особенно в мягком, еще зимнем свете.
Переодеться я могла и без посторонней помощи, что и проделала, дожидаясь Моди, благо ванной озаботилась еще с утра, поняв, что по меньшей мере до вечера Грегори проспит, а стало быть, я могу посвятить время самой себе. Не то чтобы меня утомляло общение с ним – дома жилось куда как суетливее! Однако рядом с хозяином Норвуда я всегда ощущала тревогу и старалась тщательно следить за собой, чтобы не вызвать у него очередную вспышку ярости, и от этого уставала больше, чем от беготни по делам. Тем более мои старания и не помогали вовсе: Манфред говорил, что у меня ядовитый язык, и если я вдруг решу утешить умирающего, тот вскочит и погонится за мною с кочергой, хотя я вроде бы и не говорю ничего злого и обидного… Может, и так, со стороны видней! Потому я и старалась помалкивать…
– Простите, госпожа, что заставила ждать! – выпалила запыхавшаяся девушка, влетев в комнату. – Ох, как вам платье идет! А прическу – это я мигом, это я…
– Моди? – развернулась я. – А тебе тоже идет этот фасон. И я так и думала, что у тебя веснушки!
– Госпожа?.. – Она замерла на пороге. Право, в новом платье с белоснежным накрахмаленным передником Моди выглядела очень нарядно. Видимо, Эрни тоже оценил: волосы ее пребывали в некотором беспорядке, наколка съехала набок, а на щеке алел след поцелуя. – Что вы сказали?
– Я говорю, у тебя очень милые веснушки, – улыбнулась я. – Именно такой я тебя себе и представляла.
– Так вы… – Моди зачем-то посмотрела на свои руки, на меня, снова на себя. – Вы меня… видите? И в зеркале видите?! Правда-правда?!
– Могу описать, – серьезно сказала я, и тут Моди кинулась мне на шею, смеясь и плача одновременно. – Ну будет тебе! Поди лучше, скажи остальным, а прическу сделаешь мне в другой раз.
– Госпожа! Я быстро… – выпалила она, отстраняясь. – Ох, простите… так же нельзя… Но в голове не укладывается! Я бегом туда-обратно!..
– Стой! – окликнула я. – Не показывайтесь пока хозяину. Будет ему сюрприз…
– Он нас точно поубивает! – радостно сказала Моди и ринулась прочь.
Она кометой вылетела из комнаты, а я прислушалась: сперва ее каблуки выбили частую дробь по лестнице, потом внизу хлопнула дверь, а через мгновение с кухни раздался приглушенный восторженный визг…
«Надеюсь, они не явятся ко мне всей толпою», – подумала я, расчесывая волосы.