Мой друг – инопланетянин!

– Понты. Могли бы и по-другому. Но, сам понимаешь, эффект не тот. А так: одна инсталляция, и мы в ауте… Сдали нас. Нутром чувствую. Из наших кто-то. Иначе им не догадаться. Точно – наводка.

– Кто?

– Ну, блин, ты даешь Дима, совсем уже, что ли в умственный столбняк впал?! – Петр, похоже, серьезно расстроился. – Ты еще спроси, где лежит блюдечко с голубой каемочкой! («Ильфа и Петрова начитался», – машинально отметил я). Откуда я знаю – кто? Да это уже не главное. Они теперь все про нас знают и не слезут, пока свои проценты не получат… А может, и потом не слезут.

***

Петр забрал у меня ключи от машины, чтобы поработать – ему был нужен бортовой компьютер. К вечеру третьего дня он позвонил и предложил встретиться. «Надо пообщаться, нарыл кое-что» – сообщил он с важными интонациями. Знал, что я жду не дождусь его звонка – сам-то я был, что называется, вообще не в теме, даже мыслей не было, что предпринять. К тому же, не давала покоя мысль, что сегодня кончается срок ультиматума от БЮ.

Решили сходить в кафе, но «не напиваться» – как решительно сформулировал Петр, когда мы заходили в кафе «Идиот», неподалеку от гостиницы Астория. Забавно, но, несмотря на то, что мы были хозяевами всех фешенебельных гостиниц Петербурга, обедать в их ресторанах мы не могли физически. Вся эта атмосфера белых скатертей и блестящих приборов с хрустальными бокалами наводила на мысль о неминуемой старости и прослушивающих устройствах в подлокотниках кресел. Ни то, ни другое не внушало оптимизма. Поэтому, по старой привычке мы продолжали посещать те же кафе и клубы, в которые ходили до превращения в мультимиллиардеров.

Зашли в тесный предбанник, огляделись.

– Вон телки симпатичные сидят. Явно не при деле, – неожиданно изрек Петр. Я удивленно взглянул на него и наткнулся на жесткий, не содержащий ни малейшего намека на предстоящие развлечения взгляд. «За нами могут следить, Димыч. Даже здесь могут по губам прочитать, или, на худой конец, с мозга сосканируют. Они ведь не дураки, ждут ответных действий. И поэтому мозг, а тем паче губы, должны быть, как говорят в Одессе «на сегодня свободны» – я услышал, а, вернее, почувствовал мысли Петра. При этом рот его был растянут в глупейшую улыбку, а глаза умильно оглядывали сидящих неподалеку двух девушек, приятной, впрочем, наружности, хотя и без печати излишних знаний на лице.

К этому времени я уже научился свободно выходить из физического тела, и даже мог делить свое астральное тело на несколько частей. Правда, до сих пор была необходимость только в трех частях одновременно.

И сейчас Петр решил использовать эту нашу способность в целях конспирации. Со мной говорила одна из его астральных проекций, вышедшая из тела. Другая же, оставшаяся в теле, была целиком и полностью занята созерцанием барышень.

«Мысль неплохая, – оценил я. – Со стороны сканируй не сканируй, хоть по губам читай, никто не догадается… А если кто за нами на тонком плане придет, так мы его в момент засечем!»

Но мне для «выхода» из тела нужны были некоторые условия. Как минимум, расслабиться надо было. А лучше лечь. По барабану куда: не знаю, почему это у меня с горизонтальным положением было связано, но факт.

Я кивнул Петру, показывая, что тему понял, но есть проблемы. Он о моей специфике знал, поэтому вопросов задавать не стал. Мы разошлись – он занял место рядом с девицами, а я, чтобы выиграть время, пошел в туалет. Постоял в очереди. Мысли не приходили. Вернее, приходили – да все ущербные. Недееспособные. Типа: «зайти в зал и упасть в обморок. Вроде бы плохо мне. Пока скорую, туда-сюда – паника меня не смущала, наоборот, лишний адреналин только в помощь – вторая проекция уже в астрале. Первая в теле осталась. Готова с телками знакомиться. Только захотят ли они со мной после такого знакомиться…»

Вторая мысль была вообще тупая: опять чердаки, лестницы, подвалы. Быстро найти на улице укромное место, лечь и – готово! Только всё теперь в центре на шлагбаумах, воротах и консьержах. И тут уже просто скорой не отделаешься, если посреди охраняемого двора ляжешь. Запарят по полной.

С такими невеселыми мыслями я сидел на унитазе и щелкал зажигалкой. Вжик – россыпи искр… вжик – россыпи искр… вжиг р…. я вдруг увидел себя, сидящего на унитазе с зажигалкой в руке. Рука застыла на мгновение. Я увидел вокруг своей головы довольно нелепую коричневую ауру – в этот момент я уже встал, и, повернувшись к стене, мыл руки. С рук опадали коричневые хлопья, перемежавшиеся чем-то черным, напоминавшим сажу. Сажа смывалась с трудом. Одновременно я видел мытые-перемытые руки, которые, казалось бы, мыть уже больше некуда.

Я не верил своим глазам – мне удалось! Из туалета мы вышли вместе. Впереди физическое тело с первой астральной проекцией, за ним вторая. Самое трудное после такого деления – видеть мир одновременно с двух точек, двумя разными способами: тело видит материальный мир, а проекция – ауры и потоки тонких энергий. При этом несовпадения бывают колоссальные. Чудесно выглядящий человек, в тонком мире мог оказаться каким-то монстроидальным уродом… и наоборот.

Петр уже сидел за круглым столом с девушками и без остановки вешал им лапшу на уши:

– Мой лусский есчо пъйох! Очен пъйох! Я не понимайть как вы луссские на нем говольите! – оптимизма, однако, ему было не занимать. – Мы английские, не знаем важ языг. Дую спик инглиш?

– Мы не фига не спик инглиш, – отвечала конопатая бойкая девица. – Но мы вас любим!

– Но, не совсем… – вставила высокая долговязая брюнетка («Симпатичная» – подумал я). – У вас там, говорят, сортиры на счетчиках и лампы в подъездах выключаются, еще не успеешь до квартиры дойти.