Появление самолёта и выброс парашютного десанта Росгвардии изменили расстановку сил и положение нападающих. Они вынуждены были обратить внимание на парашютистов, открывших огонь с воздуха, но по ним тут же начали стрелять защитники коттеджа, и запакованные в «Ратники» штурмовики начали отступать, теряя бойцов.
– Товарищ полковник, – связался с Беляковым командир десанта, – мы на месте.
– Там где-то коллеги, – прокричал командующий бригадой быстрого реагирования, – полковник Щербатов и полковник Любичев, отыщите и в случае необходимости прикройте.
– Понял! – Зинатуллин вызвал оперативников: – Лёха, Кир, займитесь бандитами у ворот! Не зацепите мужиков с поднятыми руками, похоже, это наши. Остальным – зачищаем периметр и прорываемся внутрь коттеджа! Там сейчас явный срач, не угрохайте кого-нибудь из своих!
Парашютисты, сбросив парашютные ранцы, бросились на прорыв…
Бой
Лаборант с чёлочкой, получив ещё один удар в глаз – теперь уже здоровый, не тот, по которому прошёлся кулак Потапова, с воплем улетел в угол помещения, сбив со столика рядом с «томографом» какой-то прибор.
Лысый толстяк с писком покатился по полу, сбивая с ног мужчину в грязно-белом халате.
Калажников, вернувшийся в лабораторию после объявления о нападении, испуганно попятился к стойке с аппаратурой.
Не тронулся с места лишь глыбистый командир батальона «Аргус», от фигуры которого исходила волна хищной силы и угрозы. Он только нагнул голову, как бы задумавшись о чём-то постороннем, и Потапов понял, что перед ним боец экстра-класса.
Поэтому на рожон лезть не стал, равно как и махать кулаками и ногами, лишь наметил удары – связку рука-нога в голову и в голень, и уловил ответные намёки на возможные защитные приёмы. Этого было достаточно, чтобы оценить тактику защиты Свирина – «фехтовальную» – удар – контрудар или «камнедробительную» – встречным ударом.
Остановились оба, изучая друг друга.
Потапов бросил взгляд на автомат, висевший на ремне сбоку противника, и Свирин с усмешкой одним движением плеча сбросил оружие на пол.
В лабораторию ворвался спецназовец-«киборг», подталкивая Дарью, затормозил, вскидывая ствол СК-16, но Свирин остановил его жестом:
– Он мой!
– Запасный ход заблокирован!
– Ничего, здесь есть ещё один отход.
– Вали его, капитан! – вдруг хрипло заорал Калажников. – Бей в грудь, прямо в сердце! У него там «закладка» эгана!
Свирин прыгнул к Потапову, раскрываясь так, будто собирался заключить противника в объятия.
Но Михаил не купился на этот приём, известный рукопашникам под названием «поцелуй осьминога»: стоило ему нанести встречный удар по, казалось бы, незащищённому телу, в голову или в живот, и его рука попала бы под контрудар. При этом руки неопытных бойцов ломались как спички! Поэтому Потапов отреагировал сменой позиции: развернулся боком к «осьминогу», приподнял колено левой ноги, как бы начиная па балетного танца, и, когда противник начал «сворачиваться», превращаясь в «живую сваю», стремительно крутанулся вокруг оси, пропуская мимо и «сваю», и её «зазубрины», и нанёс удар коленом с выплеском энергии, в бок Свирина, не защищённый поднятым к груди локтем.
ebooksa